Роланд заплакал. То были слезы благодарности, смешанные со слезами стыда и смущения: потому что какая-то самая темная часть его существа возненавидела Катберта, и ненависть эта осталась с ним навсегда. Часть эта возненавидела Катберта именно за поцелуй, а не внезапный удар в челюсть. За прощение, а не желание разбудить.

Он поднялся, держа письмо в одной руке, второй вытирая щеки, отчего на них оставались грязные разводы. Его шатнуло, и Катберт протянул руку, чтобы поддержать своего друга. Роланд с такой силой оттолкнул ее, что Катберт сам упал бы, не схвати его Ален за плечи.

Затем медленно Роланд опустился на колени перед Катбертом, воздев руки, поникнув головой.

– Роланд, нет!
– воскликнул Катберт.

– Да, - ответил Роланд.
– Я забыл лицо моего отца и прошу у тебя прощения.

– Прощаю, конечно, ради богов, да.
– По голосу чувствовалось, что Катберт сам едва сдерживает слезы.
– Только... пожалуйста, встань! У меня разрывается сердце, когда я вижу тебя таким!

Мое тоже, думал Роланд. Претерпеть такое унижение! Но я сам навлек это на себя, не так ли? Этот темный двор, трещащая голова, сердце, переполненное стыдом и страхом. Все это мое, за все уплачено.

Они помогли ему встать, и на этот раз Роланд принял их помощь.

– Удар левой у тебя поставлен, Берт, - уже нормальным голосом заметил он.

– Он хорош только в одном случае - когда о нем не подозревают. ответил Катберт.

– Это письмо... как оно к тебе попало?

Катберт рассказал о встрече с Шими, который никак не мог донести письмо до адресата, словно ждал вмешательства ка... и оно вмешалось, приняв облик Артура Хита.

– От ведьмы, - промурлыкал Роланд.
– Да, но как она узнала? Она никогда не покидает Коос, так говорила Сюзан.

– Ничего не могу сказать. Да и важно не это. Главное, чтобы Шими не пострадал из-за того, что отдал мне письмо. А еще лучше позаботиться о том, чтобы эта старая ведьма не предприняла второй попытки связаться в Корделией Дельгадо или с кем-то еще и рассказать о том, что знает.

– Я допустил одну ужасную ошибку, - медленно проговорил Роланд, но я не считаю любовь к Сюзан другой ошибкой, тут я ничего не могу изменить. Как и она. Вы в это верите?

– Да, - без запинки ответил Ален.

– Да, Роланд.
– пусть и с неохотой, но вымолвил Катберт.

– Я показал себя самонадеянным глупцом. Если бы эта записка попала к ее тетке, Сюзан отправили бы в ссылку.

– А нас - к дьяволу, на концах веревки, - сухо добавил Катберт.
– Хотя я знаю, что в сравнении с Сюзан мы для тебя ничто.

– Так как насчет ведьмы?
– спросил Ален.
– Что нам с ней делать?

Роланд улыбнулся одними губами, посмотрел на северо-запад:

– Риа. Не знаю, какая она ведьма, но хлопот от нее не оберешься, не так ли? Пожалуй, надо с ней разобраться.

И, наклонив голову, двинулся к бункеру. Катберт посмотрел на Алена, увидел, что и у Эла подозрительно блестят глаза. Протянул руку. Ален взглянул на нее, потом кивнул, скорее себе, чем Катберту, и пожал.

– Ты поступил как должно, - вырвалось у Алена.
– Поначалу я в этом сомневался, но не теперь.

Катберт шумно выдохнул:

– Как должно, говоришь. Если б я не застал его врасплох...

– ...он бы раскрасил тебя в синий и черный цвета.

– Не только, - возразил Катберт.
– Я бы стал похож на радугу.

– Даже Колдовскую радугу - уточнил Ален.
– В обычной цветов не хватило бы.

Катберт рассмеялся. Вдвоем они зашагали к бункеру где Роланд расседлывал лошадь Берта. Катберт хотел ему помочь, но Ален остановил его.

– Пусть побудет один. Это наилучший вариант.

Они вошли в бункер, а когда Роланд появился там десять минут спустя, он увидел, что Катберт играет его картами. И выигрывает.

– Берт.

Катберт поднял голову.

– Завтра нам с тобой предстоит деловая поездка. На Коос.

– Мы собираемся убить ее?

Роланд глубоко задумался, прикусил губу:

– Следовало бы.

– Да. Следовало бы. Но мы ее не убьем?

– Нет, если только она нас к этому не вынудит.
– Потом он раскаивался в этом решении... если это было решение, горько раскаивался, но все же полностью отдавал себе отчет, почему принял его. В дни падения Меджиса он был мальчишкой, чуть старше Джейка Чеймберса, а мальчишкам убийство всегда дается с трудом.
– Если только она нас к этому не вынудит.