А вот Джейк, десятью годами моложе, нашел способ. Поднялся, подошел к Роланду, опустился рядом с ним на колени, обнял стрелка за шею, то ли прижал к себе, то ли прижался к нему:

– Мне очень жаль, что ты потерял свою подругу.

Лицо Роланда дрогнуло, и на мгновение Эдди показалось, что он сейчас заплачет. Может, уронит скупую мужскую слезу, может, слезы польются градом. Эдди отвернулся. Утро в Канзасе, сказал он себе. Вот уж чего ты не мечтал увидеть. Теперь наслаждайся зрелищем и дай мужчине сладить с нервами.

Когда он вновь повернул голову, секундная слабость Роланда осталась в прошлом. Джейк сидел рядом с ним, Чик положил длинную морду на один из сапогов стрелка. Роланд начал медленно есть буррито, безо всякого удовольствия... но он ел.

Холодные пальцы Сюзанны коснулись его руки. Эдди переплел их своими.

– Одна ночь.
– Она все еще не понимала.

– По крайней мере по тем часам, что отсчитывает наше тело, - ответил Эдди.
– В наших головах...

– Кто знает?
– пожал плечами Роланд.
– Когда ведешь рассказ - меняешь время. Так уж сложилось в моем мире.
– Он улыбнулся. Как всегда, неожиданно, улыбка превратила его чуть ли не в красавца. Глядя на эту мгновенную трансформацию, Эдди подумал, что он, пожалуй, способен понять, как девушка могла влюбиться в Роланда. Когда он был высок ростом и не так уродлив, до того, как идея найти Башню накрепко засела у него в голове.

– Я думаю, точно так же обстоит дело во всех мирах, сладенький, откликнулась Сюзанна.
– Могу я задать пару вопросов, прежде чем мы тронемся в путь?

– Если хочешь.

– Что с тобой случилось? Надолго ли ты... ушел?

– Я действительно ушел, тут ты права. Путешествовал. Странствовал. Не в Радуге Мейрлина, конечно... но я не думаю, что вышел из нее, если попал туда, когда был все еще... не в себе... дело в том, что у каждого из нас есть колдовской кристалл. Здесь.
– Он постучал пальцами по лбу, между бровями.
– Вот куда я ушел. Вот где путешествовал, пока мои друзья везли меня на восток. И мало-помалу я стал поправляться. Я держался за шар, но путешествовал в своей голове, и мне становилось все лучше. Но хрустальный шар так и не засветился для меня, кроме как в самом конце... когда показались городские стены и укрепления замка. Если бы он проснулся раньше... Роланд пожал плечами.
– Если бы он проснулся до того, как ко мне начали возвращаться силы, не думаю, что я сидел бы сейчас с вами. Потому что любой мир, даже розовый со стеклянным небом, я бы предпочел тому, в котором не было Сюзан. Полагаю, сила, которая дает жизнь магическому кристаллу, это знала... и ждала.

– А когда шар засветился вновь, он рассказал тебе остальное, - вставил Джейк.
– Должен был рассказать. О том, чего ты уже не мог увидеть.

– Да. Я знаю так много только потому, что увидел все в глубинах кристалла.

– Ты как-то говорил нам, что Джон Фарсон хотел увидеть твою голову на шесте, - вспомнил Эдди.
– Потому что ты у него что-то украл. Что-то очень для него ценное. Речь шла о магическом кристалле, не так ли?

– Да. Узнав, что произошло, он просто рвал и метал. Обезумел от ярости. По твоей терминологии, Эдди, взорвался.

– Сколько еще раз шар светился при тебе?
– спросила Сюзанна.

– Что с ним случилось?
– добавил Джейк.

– После того как мы покинули Меджис, он трижды открывал мне свои тайны, - ответил Роланд.
– Первый раз - в ночь, когда мы остановились на привал у самого Галаада. Тогда я дольше всего путешествовал в нем, и он показал мне то, о чем я вам и рассказывал. Кое-что я домыслил, но большую часть видел. Он показывал мне все это не для того, чтобы чему-то научить, чем-то помочь. Нет, цель у него была одна - причинить боль. И все остальные части Колдовской радуги - порождения зла. Чужое горе напитывает их энергией. Вот и этот магический кристалл выждал, пока мой разум достаточно окрепнет, чтобы воспринимать и реагировать на увиденное... а потом показал мне все то, что я упустил из-за собственных глупости и юношеской самоуверенности. Мое ослепление любовью. Мою гордость, высокоме...

– Не надо, Роланд, - прервала его Сюзанна.
– Не позволяй ему и дальше мучить тебя.

– Но он мучает. И всегда будет мучить. Не важно. Как бы то ни было, все сказано.

Второй раз я заглянул в кристалл... ушел в кристалл... через три дня после возвращения домой. Моя мать еще не приехала, но ее ждали в тот вечер. Она находилась в Дебарии, в некоем подобии женского монастыря, молилась за мое благополучное возвращение. Не было и Мартена. Он перебрался в Крессию, к Фарсону.

– А шар ты уже отдал отцу?
– полюбопытствовал Эдди.

– Н-нет - Роланд внимательно разглядывал свои руки, и Эдди заметил затеплившийся на щеках стрелка румянец.
– Поначалу я его не отдал. Мне не хотелось... расставаться с ним.

– Еще бы, - хмыкнула Сюзанна.
– Ты повел себя точно так же, как и все остальные, кто хоть раз заглянул в эту чертову штуковину.

– На третий день, перед тем как отправиться на банкет, который давали в честь нашего благополучного возвращения...

– Готов спорить, участвовать в этой пьянке ты не рвался, - ввернул Эдди.

Роланд невесело улыбнулся, по-прежнему не отрывая взгляда от рук.

– Около четырех часов пополудни Катберт и Ален пришли в мои апартаменты попозировать художнику, которому поручили запечатлеть нас на полотне. Видок у нас был еще тот: кожа да кости, худые обветренные лица, исцарапанные руки. Даже склонный к полноте Ален превратился в спичку. Они поставили меня перед выбором. До того они никому не рассказывали о магическом кристалле, из уважения ко мне и понесенной мною утрате, сказали они, и я им верил, но дольше хранить эту тайну они не могли. Или я отдаю хрустальный шар добровольно, или решение, где ему быть, будут принимать наши отцы. Разговор этот дался им нелегко, особенно Катберту, но отступать от своего они не собирались.