Я пообещал им, что отдам его моему отцу до банкета... до того, как моя мать прибудет из Дебарии. Они же могли прийти пораньше и убедиться, что я выполнил обещание. Катберт смутился, заговорил о том, что это вроде бы и не обязательно, но, разумеется, по-другому не выходило...

– Да, - кивнул Эдди. Он, похоже, прекрасно понимал ситуацию, в которой оказался Роланд.
– В дерьмо ты залезаешь сам, но вылезать из него куда легче, когда с тобой кто-то есть.

– Ален, во всяком случае, знал, что так мне будет легче. Он одернул Катберта и сказал, что они придут. И они пришли. А я отдал магический кристалл, хотя мне и не хотелось с ним расставаться. Мой отец побледнел как мел, когда заглянул в мешок и увидел, что в нем находится. Потом извинился перед нами и ушел, захватив мешок с собой. Когда же вернулся, поднял бокал вина и продолжил разговор о наших приключениях в Меджисе, словно ничего и не произошло.

– Но после того как ты переговорил с друзьями и перед тем как отдал хрустальный шар, ты заглянул в него.
– В голосе Джейка не слышалось вопросительных интонаций.
– Вошел в него. Путешествовал в нем. Что он показал тебе в тот раз?

– Прежде всего я опять увидел Башню и начало пути к ней, - ответил Роланд.
– Потом мне открылось падение Галаада и триумф Благодетеля. Уничтожив цистерны и нефтяное поле, мы потянули неизбежное на двадцать месяцев. Тут я ничего изменить не мог, зато шар показал мне кое-что еще, где я мог что-то сделать. Некий нож, лезвие которого обработали очень сильным ядом в Горлане, далеком от Галаада феоде Срединного мира. Ядом такой силы, что малейшая царапина вызывала мгновенную смерть. Странствующий певец, а на самом деле старший племянник Фарсона, доставил нож в Галаад. Человек, которому он отдал нож, занимал при дворе немалую должность: руководил всеми слугами. Перед ним стояла задача передать нож убийце. Если бы план удался, мой отец не пережил бы ночи после банкета.
– Роланд мрачно усмехнулся.
– Поскольку я увидел все это в колдовском кристалле, нож так и не попал в руку, для которой предназначался, а у дворцовых слуг на следующий день появился новый начальник. Любопытные я вам рассказываю истории, не так ли? Да, очень любопытные.

– Ты видел человека, которому предназначался нож?
– спросила Сюзанна.
– Настоящего убийцу?

– Да.

– Что еще? Ты увидел что-нибудь еще?
– спросил Джейк. План убийства отца Роланда, похоже, не слишком заинтересовал его.

– Да.
– На лице Роланда отразилось недоумение.
– Обувку. Всего на мгновение. Башмаки летели по воздуху. Поначалу я подумал, что это осенние листья. А когда понял, что это, они пропали, и я лежал на кровати, зажав в руках шар... примерно так же, как вез его из Меджиса. Мой отец... как я и сказал, он изумился, заглянув в мешок и увидев, что в нем.

Ты сказал ему, у кого находится нож с отравленным лезвием, подумала Сюзанна, сказал про Дживса - дворецкого или как его там, но не упомянул про человека, которому предстояло использовать этот нож по назначению, не так ли, сладенький? Почему? Потому что хотел разобраться с ним сам?

Но прежде чем она озвучила свои вопросы, заговорил Эдди:

– Башмаки? Летающие башмаки? Как по-твоему, что это может означать?

Роланд покачал головой.

– Расскажи нам, что еще ты увидел, - попросила Сюзанна.

В брошенном на нее взгляде она увидела такую невероятную боль, что горько пожалела о словах, только что сорвавшихся с языка. Она отвела глаза, сжала руку Эдди.

– Извини меня, Сюзанна, но я не могу. Все, что мог, я уже рассказал.

– И ладно, - вставил Эдди.
– Конечно, Роланд, ты рассказал нам предостаточно.

– Очно, - согласился Чик.

– Ты еще видел эту ведьму?
– спросил Джейк. Пауза длилась долго, они решили, что Роланд не ответит, но ответ последовал:

– Да. Она еще не свела со мной счеты. Как и мои сны о Сюзан, она последовала за мной. От Меджиса до самого Галаада.

– Что ты хочешь этим сказать, Роланд?
– В голосе Джейка слышался благоговейный ужас.
– О Боже, Роланд, что это значит?

– Не сейчас.
– Роланд поднялся.
– Пора в путь.
– Он посмотрел на высящийся перед ними дворец. Солнце как раз поднялось над его башенками и крышей.
– До него далеко, но думаю, мы подойдем к нему еще сегодня, если прибавим шагу. Оно и к лучшему. Не хотел бы я приближаться к нему после захода солнца.

– Ты уже знаешь, что это?
– спросила Сюзанна.

– Беда, - повторил Роланд.
– И у нас на пути.

4

В то утро червоточина иной раз дребезжала так громко, что даже вставленные в уши патроны не могли полностью заглушить этот мерзкий звук. В такие моменты Сюзанне казалось, что у нее разжижается переносица, а посмотрев на Джейка, она увидела, что у того из глаз текут слезы. Не потому, что он грустил или его что-то расстроило. Нет, просто слезные железы вышли из-под контроля. Она не могла выбросить из головы этого игреца на пиле, которого помянул мальчик. Звучит, как гавайская гитара, крутилась и крутилась мысль, пока Эдди толкал ее кресло-каталку, лавируя между автомобилями. Звучит, как гребаная гавайская гитара, не правда ли, мисс Такая Черная Красавица?

С обеих сторон автострады червоточина уже забиралась на насыпь, своим мерцанием изгибая силуэты деревьев и элеваторных башен. Она наблюдала за путниками, как голодные звери в зоопарке могли наблюдать за пухленькими детьми, пришедшими посмотреть на них. Сюзанна вспомнила червоточину в каньоне Молнии, жадно тянущуюся сквозь дым к людям Латиго, затаскивающую их в себя (не говоря о тех, которые сами шли к ней, как зомби в фильмах ужасов), а потом вновь подумала о том психе из Центрального парка с пилой. Звучит, как гавайская гитара, не так ли? Сосчитана одна червоточина, и звучит она, как гавайская гитара, не так ли?