Двери лифта были открыты, я потянула Алекса к выходу, и он послушно пошел. Это наше бегство потом ярко описали в книге. Мы там сердце его биоматери разорвали в клочья, вспороли былые раны или как-то еще жестче поступили, уж на эпитеты она не поскупилась. На самом же деле момент был эмоциональный и мы физически покинули пространство, в котором могли наделать глупостей.

Выйдя на улицу, Алекс сказал:

— Я не хочу. Вообще не хочу.

— Ты не обязан.

Остаток дня мы обсуждали ситуацию. Семейного воссоединения не произошло, само собой не получилось. Не знаю, на что рассчитывала Олеся. Думаю, она искренне хотела помочь, когда согласилась привести ту женщину прямо в офис «Солар». Показать Алекса во всей красе в стенах его крутой фирмы. Продемонстрировать, как здесь красиво, особенно сейчас, перед праздниками: елка до потолка, гирлянды.

Олеся хотела, чтобы его биомать увидела это все и обалдела. Так и случилось, в общем-то. Женщина впечатлилась настолько, что потом всю кровь нам выпила своей «любовью».

Встречи с ней чуть позже состоялись, разумеется. Она даже показала две детские фотографии Алекса, которые каким-то чудом сохранились. Мы познакомились с другими родственниками, но Алекс близости не почувствовал. Чужие люди, никаких общих тем, увлечений или планов. Они ему не понравились.

Разорвал отношения. Тогда эта женщина стала приезжать ко мне, к моей маме, к родителям Алекса. Она требовала общения, денег, какой-то компенсации потерянного в беременность здоровья. Собирала справки от врачей. Подавала в суд.

Перед первым слушанием Алекс дал ей денег, чтобы отвалила. Намного больше, чем берут суррогатные матери в элитных клиниках, но это только разожгло аппетит.

Затем вышла книга, которую я люто возненавидела. Одно пафосное название чего стоило: «Мой сын — гений. Что делать?»

Ничего, блин! Ничего тебе не делать!

Автобиография мученицы. Исповедь с претензией на психологичность. В аннотации было написано, что любая мать желает своему ребенку лучшего. По этой причине автор книги и отдала сына на попечение государству. Спасла от самой себя. Глядя сейчас на успешного бизнесмена, она убеждена, что поступила правильно. За это ей должны быть благодарны и сам Алекс, и его родители, которые живут припеваючи. И весь мир, который получил выгодные панели. О ней же и о ее благородном подвиге почему-то позабыли.

***

Будучи далекой от материнства, я читала первые главы со слезами на глазах. Теперь же, родив своего ребенка, — трясусь от злости. И нет, я не считаю молодость оправданием жестокости.

Биомать Алекса забеременела от студента и долго скрывала. Ехала в роддом, зная, что напишет отказ, но сказать врачам решилась только на пятые сутки. Уж очень строгая была заведующая. Все эти дни роженица играла с сыном, кормила его, заботилась. Дала имя. Когда же сообщила о решении и Алекса увезли в детское к отказникам, он кричал круглосуточно. Ее долго не выписывали из-за карантина по кори, она ходила посмотреть и поражалась: откуда столько сил в маленьком человеке?

Боже, ему была неделя! Он звал мать, а она просто стояла и восхищалась силой духа младенца, как потом написала в книге. Интуиция «шептала», что он всего добьется сам.

В то время в роддоме работала одна сердобольная пожилая врач, которая жизнь прожила и каждый день приходила поговорить. Упрашивала взять ребеночка — хороший, здоровый, быстро вырастет. Не пожалеешь. В конце концов, биомать сдалась и забрала Алекса. Чтобы уже окончательно отказаться через полтора года, настолько он был невыносим в обращении: плохо спал ночью, требовал внимания. К тому же она вышла замуж за того студента и снова забеременела.

Она писала, что, когда отвезла Алекса, он истерил. Как всегда. Перебинтованный после ожога супом, диковатый. Таким она его и запомнила. И была поражена, когда увидела тридцатилетнего, довольного жизнью мужика, который, встретив ее, просто развернулся и ушел. Ничего не почувствовав.

***

— Какой большой Демьян уже! Сколько ему? Полтора?

Наталья Погодина с интересом рассматривает Дёму, тянет к нему руки, но я делаю пару шагов назад, не разрешая.

Когда я думала, что Алекс заберет у меня сына, и мысли не возникало, что с богатым отцом ему будет лучше. Это как-то слишком просветленно для бывшей спортсменки. Я была в паническом ужасе, что сын будет меня искать и плакать. Я была готова на все, на любые условия, в ногах бы валялась, лишь бы оставаться с ним рядом.

Поэтому мы с Натальей никогда не поймем друг друга. Никогда в жизни.

— Как ты, Ива? Как у Алекса дела? — говорит она. — Так давно его не было! Представляю, как вы все соскучились.

Алекс как раз заходит в кафе, мажет глазами по обстановке и качает головой.

— Вот и он, — сообщаю я. — Сам сейчас все и расскажет.

Внимание родственников переключается на Равского. Охранник, что под видом обычного парня пил чай в дальнем углу, подрывается с места, но Алекс делает знак, что всё в порядке. В следующую секунду его окружает родня, рассыпая доброжелательность.

— Доброе утро, — здоровается он.

Взгляд холодный и ясный. Я слежу за тем, как Алекс реагирует. Внешне они с сестрой сильно похожи, но на этом сходство заканчивается. Она очень спокойная и простая, поначалу я ей симпатизировала, пока не поняла, что каждая встреча или разговор заканчиваются просьбой что-то сделать или занять денег.

Они засыпают Алекса вопросами, пожеланиями и шутками. Радуются его возвращению, хвалят. От них исходит столько доброты, что впору захлебнуться. Обычная семья, со своими проблемами и радостями. С отпуском раз в два года в Анапе, застольями, ипотекой.