Снова смотрим на чертов диван. Сколько раз мы на нем трахались? Не сосчитать. Вообще, в этой квартире нет косяка или стены, куда бы Алекс не прижал меня! Всюду что-то было. Не квартира, а дом призраков!

Умение себя контролировать — нарабатывается. Мы с детства учимся не совершать импульсивных поступков, не рисковать, вести себя разумно. Если на другой стороне дороги продают мороженое, а нам в жару нестерпимо страшно его хочется, то мы не летим сломя голову наперерез трафику, а ищем пешеходный переход! Если же зебры нет поблизости, то отказываемся от сладкого.

Отказываемся мы!

Алексу всегда это давалось сложнее, чем остальным. Чем мне — спортивной, системной, режимной. Я всегда в этом плане была его сильнее. Я держала его в блоке, я давила аргументами. Он сдавался и прилетал.

— Неа, — говорит. — Ни хера бы я тебя в тот момент не оставил.

По коже прокатываются тысячи иголочек, внизу живота скручивается узел. Я всплескиваю руками, Алекс подходит. Игнорируя бешеный трафик между нами. Игнорируя всё!

Хватает меня крепко, как тряпичную куклу, наклоняется и... целует.

Ощущения такие сильные, что сбивают с ног. Алекс прижимается к моим губам, я чувствую его вкус, сумасшедший запах. Его руки на себе. Я так сильно его чувствую, что случается помутнение: прошлое и настоящее сливаются. Я приподнимаюсь на цыпочки, а он вцепляется в меня намертво. И целует. Еще и еще. Губами сначала, потом язык подключает. Ошеломительно.

Едва успеваю дышать — так быстро и жадно Алекс это делает.

Большой уютный мишка. Всегда таким был для меня, ведь всегда мирились, всегда выбирали друг друга.

И я позволяю ему, потому что проваливаюсь в прошлое. Во времена, когда он был моим законным мужем. Пульс вновь разгоняется, сердце так и бахает. Я прижимаюсь к Алексу доверчиво, вымаливая хоть каплю ласки.

А потом вдруг паника охватывает! Гул в ушах стихает, его заменяют звуки поцелуев, дыхания. В полной тишине квартиры они по нервам прокатываются. Алекс ведет к дивану. Тут пара шагов от силы. Ведет не глядя — помнит, знает обстановку. Сам трогает, целует.

— Что мы делаем? — шепчу я. — Прекрати.

Паника.

Захлебываюсь. Алекс будто не слышит. Целует, оторваться не может. Глубоко, жадно. От нехватки кислорода голова кружится. Я в его лицо вцепляюсь, скулы сжимаю. Есть только он и его поцелуи. Только поцелуи. Так сильно он ко мне тянется.

Прикусывает мою губу — я всхлипываю. Расстегивает рубашку быстро. Я пальцами его шею ощупываю, плечи, грудь. Не веря будто, что в доступе. Алекс наклоняется ко мне. Целует, целует.

Все стремительно происходит, счет на секунды. На руки без спроса подхватывает. Моргаю — и уже на диване. Вес Алекса неподъемный. Глубокий вдох успеваю сделать. Касание губ по губам - смазанное.

— Перестань, — шепчу. — Тебе нужно уйти. Придурок.

Сама его волосы на затылке стягиваю.

Алекс набрасывается на мою шею. Царапает щетиной. Я запрокидываю голову и дрожу. Слезы на глазах — так вкус его нравится.

Паника. Паника. Паника нутро скручивает. Вдруг это все закончится?

Он стаскивает с меня футболку, целует грудь, живот, ниже. Садится между моих ног, зацеловывает быстро колено, ступню, пальцы. Глаза дикие. Его жажда ошеломляющая. Я дышу лихорадочно. Алекс рывком стягивает с меня легинсы вместе с бельем.

Теряюсь. Сказать ему ничего не могу. Снова вес тела на мне. Алекс сгребает в охапку. Сжимает в руках. Приподнимается и направляет в меня член. Зажмуриваюсь от понимания, что сейчас будет.

Толчок. Еще один, еще, еще. Алекс низко стонет, я голову запрокидываю. Он закрывает мой рот ладонью и снова толкается. Еще раз, еще, пока не заполняет полностью. До сладкой боли, до максимального растяжения.

Я обнимаю его руками и ногами.

— Не кричи, ребенок спит, — выдает он на ухо.

Киваю. Алекс освобождает мой рот, чтобы вновь накрыть губами. Влажный тягучий поцелуй. Касание языков. Я сглатываю его слюну. Он толкается в меня. Еще раз, и еще. А потом двигается в быстром, жестком ритме. Таком требовательном, что мозг окончательно отключается. Нервы в хлам, есть только потребность в его теле. Ощущений слишком много. Как я люблю, как привыкла. Я вцепляюсь в его лопатки, я царапаю его кожу. Я поверить не могу, что мы это делаем.

А тело откликается! Тело им самим было разбужено, до Алекса секса мне вообще никогда не хотелось. Это все он — приучал к себе, к своим прикосновениям, к своему ритму, к самому себе. Его запах и кожа стали наркотиком, его шепот и поцелуи — единственной прелюдией.