Корбут лишь вздохнул. Себастьяна сегодня была не в духе. С того самого момента, как Кайтош, весь на взводе, влетел в его ректорский кабинет в Магакадемии. Немного не вовремя.

Падший ничего не успел заметить, но Себастьяна, нервно поправляя растрёпанную прическу и некоторый беспорядок в одежде, еще некоторое время возмущалась в персональной с Корбутом менталке, на тему невоспитанности современной молодёжи, которая разучилась стучаться в двери! Даже такие, как её собственный Всадник, не соблюдают положенных правил этикета!

А Корбуту приходилось и выслушивать разъяренного Кайтоша, и успевать отвечать драконице по менталке. Что тоже несколько нервировало.

— Кайтош, сядь, — Видящий сумел, наконец, справиться с взъерошенным, разозленным некромантом, у которого уже непроизвольно подрагивали пальцы правой руки, сплетая и тут же обрывая магические нити.

В дверь стукнули, она начала приоткрываться. Корбут не сдержался, метнул тяжелый взгляд, запечатав створки намертво и, для верности, оплел поверх засова стальной шипастой лозой.

— Давно бы так, — проворчала всё ещё сердитая драконица.

Кайтош перевёл на неё взгляд, прищурился и, кажется, начал о чем-то догадываться. Во всяком случае, его злость постепенно уступала место живому интересу.

— Я что, не вовремя? — осведомился Кайтош уже значительно спокойнее, вопросительно глядя на Корбута.

Тот лишь вздохнул и сделал непереводимое движение широкими плечами. Что уж теперь, мол.

— Брат мой, рад, что ты успокоился, и мы сможем, наконец, поговорить, — начал Видящий неспешно, развалившись в кресле, напротив Кайтоша и, неторопливым, плавным движением руки переместив на подлокотники два хрустальных стакана с коньяком, прямо из шкафа.

В Себастьяне он был уверен. Несмотря на определенную женскую вздорность, придающую её характеру некоторую изюминку, драконица умела промолчать и не вмешиваться, если разговор намечался действительно серьёзный. Как сейчас. Воспитание и древняя кровь перевешивали всё остальное.

— Ты спрашиваешь меня о лабиринте сумерек, — задумчиво произнёс Корбут, разглядывая пламя в камине через янтарную жидкость в собственном стакане. — Что же. Нужно начать с начала. С самих сумерек. Что ты знаешь о них?

— Ничего, — пожал плечами Кайтош, пригубив коньяк и одобрительно кивнув головой. — Наверное столько же, сколько о самих Богах. Всё это существует.

— Верно. Всё это существует. И этот постулат не подвергается сомнению. Мы принимаем существование высших сил, как должное. Поскольку сами сильны, и знакомы с пределами собственных сил. Люди слабы, они боятся Богов, строят им храмы, просят их о помощи. И Боги им помогают.

— Боги помогают и нам, Корбут. В чем разница?

— В том, что Богам пришлось выстроить общую иерархию ценностей. И они попали в собственную ловушку. Они уже не могут отступить от собственных слов и правил, должны им следовать, не могут просто так карать или миловать, даже если сами захотят этого. Но мы меньше зависим от их решений, поскольку меньше привлекаем к себе внимание. Только если кто-то укажет Богам на нас. У нас нет храмов, мы строим их в собственных душах.

— Ну хорошо. Понял. А сумерки?

— Сумерки… — Корбут сделал паузу, раздумывая. Затем продолжил: — Они вне правил. Вне системы. Никто не знает, что они из себя представляют. Некоторые считают, что они тени Богов, их истинные желания и помыслы. Говорят, что сумерки ищут высшую справедливость, что они отделились от Богов в поисках сути. Я не знаю, Кайтош. Они существуют сами по себе.

Неожиданно в разговор вступила Себастьяна:

— Я слышала, что у сумерек тоже есть храмы, как и у Богов. Только они запретные. Боги не одобряют их существование.

— Ты права, — кивнул Корбут. — Были такие храмы. Но их разрушили. А жрецов и послушников уничтожили, всех.

— Зачем? — недоуменно просил Кайтош.

— В этих храмах не молились и не просили. Там пытались найти путь к той самой высшей справедливости. Используя силу сумерек. И строили их не только люди. Не спрашивай, подробности мне самому не известны. Знаю лишь, что лабиринты сумерек существуют не просто так. Сумерки втягивают в них сложные миры, расслаивая их веером с самой больной точки. Об этом ты и так знаешь, верно? В случае с Адшем — это точка ядерной катастрофы.

— Но для чего? — Кайтош даже подался вперед. — Для чего нужны лабиринты? Почему сумерки затащили туда Адша? И почему все так боятся туда заходить?

— Именно потому, что мы ничего толком не знаем о лабиринтах! Только то, что сумерки затаскивают туда тех, что имеет хоть немного тьмы в душе. А в тебе этой тьмы много, пусть она сейчас и находится в балансе со светом! И сил много, даже слишком! Помнишь Таррово поле? А Ваала?

Кайтош независимо повел плечами:

— Да ладно! Мы же с Вистом потом всё обсудили! Я признал, что немного упустил ситуацию! Но ведь всё закончилось хорошо!