По телу пробежали мурашки от всплывших вдруг воспоминаний о холодных пальцах Нарисы на его коже. Чертовы ублюдки. Верилось с трудом, что его мать была причастна ко всему этому, но факты говорили сами за себя. Что же… прошлого не изменишь. Кэмпбелл надеялся, что сможет узнать хоть что-то о ее делах с помощью того УнНИ, что чудом не был найден Коллекционерами и остался при нем.

Чертовски надеялся, ведь планировал выбраться отсюда живым.

Куст впереди предупредительно ощетинился и уперся своими тонкими, но невероятно прочными ветками им в ноги. Мэл и Джини остановились на несколько секунд.

Темный давящий массив строения возвышался над ними, глядя на людей и куст черными провалами открытых переборок и мелких окон. Башня выглядела давно покинутой, абсолютной мертвой. И горячей. Почему они так явно чувствовали удушающие тепловые лучи, идущие от нее? И почему собрат До заставил их остановиться?

– Ты там уже был? – тихо спросил Мэл, убирая руку с плеча ученой и давая ей свободу от его веса.

Куст, словно в ответ, зашуршал, как какая-то змея. Малкольм не понял тона его шелеста, но все же пристально вгляделся во тьму здания.

– Они там, – прошептала рядом Джини, так же настороженно замеревшая.

– Угу, скорее всего. Ты их видишь?

– Нет, – Джини посмотрела на разумное растение, – но он явно не хочет, чтобы мы шли по главному входу.

Мэл перевел взгляд на куст. Тот не подавал каких-либо признаков жизни, став бездвижной копией другой растительности вокруг. Если это создание решит присоединиться к пассажирам или команде корабля, то Мэл с трудом представлял, как вытерпит двух любознательных дендро-мутантов на борту. Неожиданный краснолистый помощник вдруг встрепенулся и быстро заскользил куда-то в сторону, маня людей за собой листочками. Даже трава под ним не шелохнулась, не зашуршали листья. Кэп и ученая переглянулись. Не сговариваясь, спутники двинулись вслед за кустом, стараясь пройти открытое пространство перед башней максимально быстро и тихо. Малкольм прислушивался к окружавшим их звукам, готовый отреагировать на любой посторонний шум, но, кроме странного шипения – напоминавшего далекий белый шум – ничего более не выбивалось из общей картины ночных звуков Банадае. Девушка шла чуть позади, отставая буквально на шаг и так же, пригнувшись, настороженно вслушивалась в жаркую ночь. Капитану казалось, что он может различить ее теплое дыхание прямо между лопаток.

– Эй, – шепнул кэп растительному союзнику, ощущая, как свербит в горле, – нам надо к главному пульту. Ты уверен, что знаешь, где это?

Тот вновь замер прямо у черной стены, где невозможно было разглядеть ни двери, ни какого-либо отверстия. Казалось, что провожатый заблудился и теперь недоумевал, как сам сюда забрел.

Они не смогли разглядеть в темноте, что именно сделал куст, но после непродолжительного шелестения его листочков, прямо перед ними раскрылся узкий высокий проем, не вызывающий никакого доверия относительно своей безопасности.

– Пистолет бы, – задумчиво произнес Мэл, оглянувшись в сторону Вирджинии.

Не было видно, что за эмоции отражались на ее лице, Кэмпбелл видел лишь выбеленное мраком лицо и, ставшие в таком освещении, черными волосы. Она была похожа на призрак, вдруг выплывший прямо за его спиной.

Где-то вдалеке послышался дикий возглас. Кто-то нечленораздельно ругался и орал. Вторя неизвестному, волной поднялись и пронзили ночь устрашающими зловещими звуками крики десятков голосов. Коллекционеры заметили пропажу.

– Консерва, – выругался кэп.

– Вперед! – Джини прижалась к его спине, подталкивая капитана идти быстрее.

Так они втроем вошли в липкий и жаркий мрак. Панель за ними закрылась, и они оказались в кромешной тьме. Здесь пахло затхлостью, старой техникой, пылью и машинным маслом. От этого щекотало в носу, но не столько, чтобы это приносило хоть какое-то неудобство. Джини схватилась за плечо ослепшего вмиг Мэла. Куст шарил где-то поблизости и, складывалось ощущение, что освещение ему вообще не нужно. Кэп же слепо шарил перед собой руками. Пальцы нащупывали только воздух, покрываясь испариной от жары и влаги. На мгновение Малкольму почудилось, будто во мраке, где-то на краю его зрения всплывает лицо матери. Перекошенное яростью, с блестящей антрацитовой кожей и горящими безумием глазами. Он знал – это галлюцинация и только, но все же дернулся, словно дикий зверь от огня.

– Что такое? – словно из глухой пелены тумана врезался тихий вопрос Вирджинии, едва выигрывая по громкости у колотящегося о ребра сердца Мэла.

Чем же его, черт подери, накачали? Сглотнув горечь, кэп буркнул севшим голосом, что все нормально.

Рука Джини сильно сдавила его предплечье, когда они оба услышали какой-то металлический лязг и скрип. Прохладные ветки разумного куста коснулись переломанных пальцев Малкольма, и тот зашипел, вытаскивая из себя все грязные ругательства, что мог припомнить. Казалось, что растение виновато зашелестело.

– Ты нас освободил, чтобы угробить, мутант? – резко отозвался Мэл, переводя дух, после высказанных ругательств.

Куст перед ними потрес ветками и ощетинился красными листочками, бликовавшими в теплом оранжевом освещении. Стоп. Освещении?

Кэмпбелл и Джини удивленно смотрели на открытый где-то под потолком люк. Тот грустно поскрипывая чудом выжившими креплениями, едва заметно качался под освещенной оранжевой подсветкой шахтой. Выходивший в это явно вспомогательное обслуживающее помещение, рукав шахты был широким, с узкой, чернеющей от старости лестницей под ним. Все это не вызывало никакого доверия.