Шрифт:
Но что мог сделать Годжур теперь? Отказаться от штурма, уйти от града? Бату-хан узнает о том и жестоко отомстит не только кюгану, но и его семье. Да и куда идти, если еды осталось на два дня, считая и настоящий? До завала на реке еще нужно добраться, и опять же, каким числом? Сколько орусутов осталось за спиной, сколько их готовит новую засаду?! С другой стороны, ну, еще пару дней они продержатся на мороженом мясе, а дальше?
Ответов на эти вопросы у кюгана не было. И потому Годжур, узнав о гибели обоза, приказал шаманам Тенгри принести обильную жертву божеству, задобрить его на глазах всей тьмы, а нукерам готовиться к решающему штурму.
…Вчера им пришлось отступить. Хотя в те мгновения, когда орусуты принялись спешно бежать, оставляя стену и спеша к уже горящей башне, многих врагов удалось истребить! Правда, затем уже и его собственные батыры были вынуждены спешно покидать захваченный участок стены: огонь неожиданно быстро разгорелся, поглощая сухое изнутри дерево и нерасторопных людей, вставших на его пути…
Второй участок стены орусуты покинули загодя, как только порок начал обстреливать последнюю башню оставшимися зажигательными снарядами. И о чудо! Орусуты вскоре сами зажгли стену – тогда это показалось Годжуру великой глупостью врага и добрым знаком судьбы! Однако сегодня, глядя на возвышающийся впереди частокол, кюган переменил свое решение, ибо теперь его нукеры уже не смогут проникнуть внутрь внешнего пояса укрепления сквозь свежие проломы, что мог бы сделать камнемет. А ведь тогда у его людей появилось бы преимущество перед противником – они бы стреляли сверху вниз…
Теперь же на пути тумена встал вал с обуглившейся насыпью из непрогоревших бревен, растрескавшихся от жара камней и запекшейся земли, что наполняла собой крепостную стену. Преодолеть эту преграду будет не так-то просто, но вполне по силам простым пещцам с лестницами… Да и к частоколу, возвышающемуся за валом, теперь уже можно приставить штурмовые лестницы, число которых за последнюю ночь увеличилось втрое. А у насыпи расставить многочисленных лучников-хабуту, что свяжут орусутов перестрелкой…
Таран по-прежнему не протащить по узкому рву, но можно попробовать разбить ворота крепким бревном, держа его на весу! Хотя… Если местные также заложат их камнем… Да нет, там и бревну негде развернуться, зато основания лестниц можно упереть даже во внутренний склон внешнего вала! И поставить их столь часто, что поднимающиеся по ним нукеры будут доставать друг друга локтями!
А ворота можно попытаться проломить и камнями единственного порока. Бьет он не столь высоко, но все ж таки отправленные им глыбы могут и перелететь земляную насыпь.
Да, попробовать точно стоит…
Годжур улыбнулся, подставив свое лицо лучам солнца, а после выехал вперед, представ перед построившимся на штурм туменом.
– Мои верные нукеры, славные батыры монгольских степей! Сегодня настал ваш час!
– ХУРРАГ!
Бодрый боевой клич был темнику ответом, и, приободрившись сам, он продолжил:
– Сегодня хабуту собьют ворога со стены тучей срезней, сегодня вы подниметесь на невысокий тын, приставив к нему десятки лестниц, и в схватке покажете, что ваши сердца не ведают страха!
– ХУРРАГ!
– А когда вы возьмете крепость, вам достанется ВСЕ! Я отдам город на разграбление своим славным нукерам, и добычу мы разделим равными долями КАЖДОМУ – даже я получу долю простого нукера, будь он монгол, мордукан или кипчак!
– ХУРРАГ!
– Вы насладитесь вкусом свежего мяса и хмельных медов орусутов, вдоволь насладитесь телами их белокожих, сладко пахнущих женщин – сегодня они познают настоящих мужчин, доблестных нукеров Бату-хана!
– ХУРРАГ!
– Так идите же и возьмите этот град! Он – ВАШ!!!
– ХУРРАГ!!!
Тьма тронулась с места, набирая ход и спеша к внешнему рву крепости, уже едва не целиком заваленному вязанками хвороста. Последний штурм начался, и Годжур, встретившись глазами с деревянным идолом Тенгри, чьи губы были измазаны жертвенной кровью, вдруг словно почувствовал его немое одобрение…
В этот миг кюган понял: они точно победят!
Светает.
За внешним валом загремело людское море – тумены пошли на штурм. Еще сильнее побледнели лица окружающих меня воев, еще сильнее стиснули они древки луков… А я приник к новому стреломету, построенному пронскими мастерами за ночь. Они очень старались, но успели изготовить за ночь всего три штуки вместо обещанных пяти, и это с учетом того, что я помогал им, пока уже не провалился в глубокий сон от невероятной усталости… Теперь же кузнецы и плотники сами встали к «скорпионам», немного пристрелявшись в сумерках под моим началом. Все три орудия размещены на боевой галерее, защищающей ворота, прикрывая наиболее очевидную цель вражеской катапульты… Прямо передо мной у передней стенки стоят в ряд не менее трех десятков сулиц, чьи наконечники и древки поверху окунуты в расплавленную серу – теперь, поджигая их, нам нечего бояться, что дротики потухнут в полете.
И вдвое большее число их разложено у дальней стены – эти уже бить по людям.
…Вчерашний бой дался тяжело всем нам, особенно тем, кто вместе со мной прорывался из городней, превратившихся вдруг в огненную ловушку. Сзади летели стрелы, впереди уже горела башня, лезли по лестницам татары, периодически пробиваясь наверх и пытаясь преградить нам дорогу… Их сметали по пути, но теряя при этом драгоценное время. А еще поганые начали поджигать стену и перед нами, но огонь только-только ложился на настил, бревенчатые стенки и еще не успевал превратиться в непреодолимую для нас преграду.