Огонь вспыхнул — и опал.

— Хорошо, — я улыбнулась.

Улыбка заставила обернутого сейчас щитом магии Витора вздрогнуть.

— Никаких проблем, — все-таки предупредить стоило, — можешь рассказать хоть каждому встречному. Только прошу — стой при этом в порту. Будь рядом когда беженцы вооружатся всем, что смогут достать, убьют стражу у ворот, прорвутся в город, начнут погромы — и сами падут от мечей Черной Стражи, выученной, с броней и оружием. И смотри в глаза каждому, кто сложит голову в этом бессмысленном походе во славу мертвецов, которых никто не вернет. Смотри в глаза матерям, чьи дети никогда не вырастут. Смотри на жен, чьи мужья не вернутся домой, и на мужей, которые больше никогда не почувствуют тепла тела своих жен. Гладь по голове детей, чьи родители никогда не наставят их на верный путь.

На несколько вдохов воцарилась тишина. Только птицы в вышине пели свои песни, да ветер ласкал волосы.

Витор разглядывал меня так, словно впервые видел.

— Но не можем же мы ничего не делать! А ты предлагаешь молчать, и потакать происходящему, — уже без былой уверенности в голосе продолжил маг.

— Не можем. Потому на приеме я намерена прижать к стене ублюдочного Виго и выкинуть его и его семейку из города. Намерена выяснить все о Черной Страже — и разворошить гнездо змей, питающихся чужими костями и жизнями. Отправить в Огонь каждого, кто ответственен за это, будь он колдуном, магом, чародеем, членом это Семерки или нет. Вот и все.

— Если беженцы узнают правду, они…

— Приобретут лишь страх и ненависть. И никого не вернут. Мы можем принудить Виго дать им денег или земли. Можем исцелить их от болезней. Можем найти Освальда и заставить его закончить эту «вербовку». Но, рассказав правду, мы не сделаем ничего лучше прямо сейчас.

— Мерде умеет хранить тайны, — нахмурился Витор.

Цеховая солидарность… Мда.

— Тайны он может хранить и умеет, но его любознательность и постоянное общение с беженцами увеличивают шансы что кто-то что-то лишнее узнает. И вообще — поступай как считаешь нужным. Я предупредила.

Я обогнула так и стоявшего посреди дороги Витора и зашагала к городу. Может и по-скотски, но если орденец этот достаточно глуп, чтобы считать, что правда приносит одно лишь благо, то пусть на своем опыте выясняет глубину этого заблуждения.

Фитай подарил мне жизнь ради уничтожения тварей Сурта, таких же, как и та, которой была я сама. Не для того чтобы спасать всех вокруг.

Ой ли.

Мысли. Скепсис. Мой, или…

Ты же вроде замолчал? И вообще намеревался быть куском камня на моем поясе.

Я и есть. Почти.

Намекаешь что мне срочно нужно устраивать жизнь беженцев?

Ты устроишь ее когда найдешь моего брата. Я чувствую его очень хорошо. Он близко, за магической преградой.

Эти кости…

Он бы не стал.

Ты не можешь знать всего.

Молчал Лоак почти до самого города. Я уж решила, что наш короткий диалог — единственное, на что он вообще нынче способен, и начала в голове прокручивать варианты разговора с Мерде. Нужно, чтобы летописец рассказ, где искать Освальда, но при этом не вызвать лишних вопросов. Можно конечно самой беженцев расспросить, но не факт что они захотят говорить, да и мои расспросы могут привести к лишним подозрениям.

Но Лоак, как оказалось, просто задумался. После того, как мы прошли через ворота, где нас благодаря Витору старательно не замечали какие-то незнакомые стражники, дух произнес:

Если мой брат перешел черту — я вразумлю его. Если есть шанс его спасти… Я бы хотел воспользоваться им. Но если нет… Если вдруг что-то изменило брата навсегда… Делай что должна.

Почему ты считаешь, что моя задача — спасать, а не уничтожать тьму?

Нет ответа.

Лоак?

Нет ответа. Кинжал замолк, вновь ставь почти безжизненным. Почти — потому что теперь я ощущала слабый-слабый, но все же исходящий от него запах грозовой свежести. Магии. Значит, он все-таки истратил не все. К добру? К худу? Посмотрим.

Может ли неведомый брат Лоака, некромаг, быть невиновным во всем происходящем?

Может. И тогда он отправится в круг.

Как и Освальд, вербовавший беженцев «к пайди», найти которого можно и без Мерде. Можно лишь спросить у оборотня-оружейника, он-то должен знать. Город тут невелик все-таки.

Бородач при виде нас расплылся в улыбке. Благо, посетителей у него не было.

— Как все прошло? Мира сильно ругалась? Нет? Ладно, ладно, не рассказывайте, — он на всякий случай выглянул в окно, словно кто-то мог нас подслушать или увидеть вместе в подступающих сумерках.

— Неплохо прошло, — я не стала вдаваться в подробности, — ты случаем не знаешь, где нам найти Освальда, который с пайди работает и нанимает беженцев к ним?

По лицу оборотня пробежала тень.

— Вы это… Осторожней с ним. У него брат сводный в доме Виго не последний человек, и Освальд нос задирает и частенько рядом с собой тех, кому с барского плеча что-то получить охота, держит. Так-то его обычно можно найти у Хмурого в таверне. Ну, это через четыре от этой улицы перекрестка, в районе, что от порта недалеко. Там увидите такого худого, лысого и без переднего зуба — это и есть Освальд.