Пусть убивает, пусть. Лишь бы не позор!

Наглец побагровел, глаза его сверкнули, но тут же он снова улыбнулся, обнажая хищные зубы.

— Я пришёл вам помочь, ваша светлость. Вы знаете, что лжекороль Ларан велел вас вздёрнуть на рее завтра на рассвете?

— Ты лжёшь! Я нужен герцогу как заложник.

— Не знаю уж, с чего он так разозлился так на вас. Вы ж вроде почти как родственники. Он говорил, что повесит, а Медведю скажет, что заложник жив.

— Зачем ему рисковать? — угрюмо поинтересовался Рандвальд.

— Да потому что солёные люди недовольны, — нахал пожал плечом, привалился к косяку и стал наблюдать за пленником сквозь полуприкрытые ресницы. — Никому не хочется попасть Медведю под лапу. Взбаламутил народ, а мы люди мирные. Мы уже два века под покровительством Элэйсдэйра, кому хочется вот так просто взять и всё разрушить? У нас и пути нахоженные, и острова насиженные. Крови-то никто не желает. Это герцогу королем мечтается стать, всё ему мало. А мы — люди маленькие.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

Рандвальд внезапно охрип. Закашлялся. Пират терпеливо подождал. Потом отделился от стены, прошёл и сел на железную кровать. Герцог заметил, что левая рука у бандита на перевязи.

— Да просто… Жалко мне тебя, ваша светлость. Сын у меня твоего возраста…

Герцог хмыкнул, приподняв бровь. Он резко успокоился и ждал продолжения.

«Ты пришёл не просто так, ты явно что-то хочешь от меня, — думал он. — Явился продать мне свои услуги и боишься продешевить».

— Ну, не сын, — не смутившись поправился пират. — Брат. Младшенький.

— Жалко? — переспросил Рандвальд насмешливо, возвращая разбойника к теме разговора.

— Ну так, а то, — заухмылялся тот. — Я-то человек маленький. Мне-то вражда с сильными мира сего зачем нужна?

Герцогу надоело ходить вокруг да около.

— Сколько ты хочешь, чтобы помочь мне бежать?

— Бежа-ать? — удивился наглец, выпятил губу разочарованно. — Ты пойми, мил человек, ну помогу я тебе убежать. Во-первых, ты далеко не сбежишь. На чём? На лодочке что ли? Так «Чайка» Ларановская тебя враз догонит, ты и соскучиться не успеешь. А мне потом куда? Самому на рею вешаться? А семья? Жена, дети… Опять же, брат младший…

Рандвальду захотелось ударить его. Ногой. В нос. Случайно. Раз пять от души…

— С другой-то стороны: а что мне терять-то? Ведь с эдаким-то герцогом по миру пойдёшь…Рабов нельзя, за вино — налог плати. Я, может, сам-то и не помню, когда в последний раз вино это пил. Детей-то кормить надо чем-то… А он: плати, да плати. Вот если бы вы не бежали, ваша светлость, а, предположим, взяли да захватили Солёный замок, чтобы — ну чем боги не шутят? — мятежника Ларана в темницу, а верного вам человека — в герцоги. Тогда б и можно было ввязаться. А так — мое дело маленькое: когда герцоги дерутся, завсегда только наш брат и страдает…

Южный щит прищурился презрительно:

— Ты не слишком много на себя берёшь? В герцоги захотел, пират!

— А чё бы нет? Прадед Ларановский тоже ж не благородных кровей. Один из капитанов. Сначала объявил себя королем, а потом уже признал власть Фрэнгона Элэйсдэйрского… Если оно так покопаться, так ведь все королевские роды от какого-нибудь простого вояки происходят…

— Говори-говори, да не заговаривайся! — зарычал Рандвальд.

— Ну, раз мой разговор тебе не любезен, ваша светлость, так я, пожалуй, пойду…

Пират встал и направился к выходу. Ранвальд отвернулся. Он — герцог. Герцоги не просят пощады и не торгуются с пиратами…

Невольницы возмущённо шумели, о чём-то восклицая гортанными голосами. Ювина пила чай, иронически улыбаясь. Джия забралась на диванчик с ногами, играла с ножом и хмурилась. Ларан кусал нижнюю губу, удерживая смех. Он стоял, прислонившись к двери плечом, и наблюдал за всеми насмешливо.

— И чего они хотят? — наконец не выдержала Джия.

— Любви, — съехидничал Ларан.

Княжна прищурилась.

— Девушки возмущаются, — пояснила Ювина. — Их воспитывали и учили танцам и искусству любви, чтобы угождать мужчине в гареме. Они спросили, когда их доставят в гарем, а я объяснила, что их освободили. И сейчас они бунтуют, хотят себе господина.

Ларан приподнял бровь. Ювина нахмурилась.

— Ларана они хотят, — призналась с неохотой. — Хотят танцевать ему и… э-э-э…

Джия сдвинула брови. Встала. Воткнула нож в ножны. Снова вытащила.