— Держи, Нири, — и улыбнулся. Так, что вдруг стало теплее на душе. Не усмешка, не оскал, а добрая улыбка. И он назвал её по имени. Почему-то ей это понравилось.

А сам шагнул вперёд, вставая возле двери. Когда послышался скрежет замка, шут состроил самую дурацкую рожу и Нири даже передёрнуло. Показалось, что перед ней снова дурак. Сколько же у него масок?

Через мгновенье дверь распахнулась, впуская свежий воздух и первые солнечные лучи. На пороге стоял князь и его приближённые, а чуть поодаль толпился народ. Наверное, со всех окрестных деревень сбежались сюда посмотреть на невиданное развлечение.

— Шут! Живой! — Выдохнул князь. Изо рта его шёл пар, а на лице его промелькнуло изумление.

Живой! — Ахнула следом толпа. Кто-то даже задрал голову к небу, видимо зашептал молитву.

Мик шагнул вперёд, склонил голову, бубенцы на шапке громко зазвенели и весело проговорил:

— Как я мог замёрзнуть, ведь Вашекняжество сам одарил меня замечательной женой, да ещё и свободу пообещал?!

Кое-кто из придворных расхохотался, а Нири захотелось придушить шута. Зачем он говорит про неё? Теперь князь, даже если и забыл, снова вспомнить про её существование.

— Кстати, а где твоя жена? — Медленно повернулся князь, ища её глазами. — Неужто уморил? — И снова смешки.

Шут сделал шаг назад и вдруг схватил её за руку, да так неожиданно, что Нири не успела вырваться. Она, было, дёрнулась, но услышала на границе слуха шипение Мика:

— Тихо!

Он вытащил её вперёд, на свет, поставил рядом с собой прямо перед князем:

— Вот же она, Вашекняжество.

И держал крепко. И Нири чудилось какое-то особое тепло от его ладони. Князь смотрел на неё с интересом, не мигая, а потом вдруг обратился к ней:

— Ну что, понравился тебе, мой выбор мужа, леди Нирианна? — Он подчеркнул слово «леди». Что ответить? Она сказала бы что угодно, лишь бы досадить князю. Поэтому, вздёрнув подбородок вверх, она сжала губы и медленно проговорила:

— Очень понравился, благодарю. — И ни слова больше не добавила. Не будет она титуловать убийцу отца. Слишком много чести!

На лицах придворных застыли усмешки, кто-то перешёптывался. Она видела, как передёрнулся словно от пощёчины князь.

— Что ж, поздравляю вас с началом семейной жизни. Ваша брачная ночь окончилась благополучно, — при этих словах князь скривился. — Проси у меня, чего хочешь, шут!

Нири с тревогой взглянула на Мика. Дурацкая гримаса не сходила с его лица, и руку её он не отпускал. А ну как сейчас пожелает себе отдельного дома и её в жёны. На самом деле, а не по воле князя.

— Чего же мне хотеть, Великий князь? Ты ж меня всем наделил. И свободу обещал.

— Свободу? — Князь нахмурился. — А зачем тебе свобода?

«Не отпустит», — поняла Нири, тянет время. Что бы ни пожелал шут, это уже не имеет значения. Князь просто их не отпустит. Она нащупала за пазухой кинжал. Лучше смерть, чем такая жизнь!

— Ну как же, — всё-таки ответил Мик и дёрнул головой. Бубенцы на шапке снова зазвенели. — Мир посмотреть, себя показать. На хлеб-соль заработать. Я ж теперь как никак женатый человек, — И он свернул губы трубочкой и пискнул, словно мышь­­. Придворные так и покатились со смеху.

— Ладно, так и быть. Объявляю своего шута свободным человеком. Пусть идёт на все четыре стороны, коли хочет. — Произнёс князь. Высокий, полный, в огромной шапке и толстой шубе, он походил на огромного медведя. — Иди, шут. — Кивнул он.

Мик, не выпуская её руки, сделал несколько шагов прочь из дома. И тут их догнал знакомый голос.

— А вот жену твою я не отпускал.

Нири заледенела. Она так и знала. Им не дадут уйти. Против воли дурацкий страх сковал сердце. Теперь им никто не поможет. Отчаянье завладело её, хотя отец и учил никогда не отчаиваться. «Из любой, даже, казалось бы, безвыходной ситуации, всегда есть выход, помни девочка», — говорил он. И всё же Нири поддалась отчаянью.

— Куда же я без жены, Вашекняжество?! — Нири обернулась на шута. Он состроил придурковатую гримасу. Изо рта шёл пар, а ресницу у него покрылись инеем. Наверное, она сама выглядит не лучше. Но почему-то при взгляде на него стало тепло. Пусть он дурак, правда не в том смысле, как она полагала. Но разве не дурак будет хотеть вернуться к тому образу жизни, что сейчас ведёт? И всё же Нири, пожалуй, нравился шут. — Вы же сами нас благословили. А воля князя — закон. — И шут хмыкнул, как показалось Нири, зло, дёрнув бубенцы на шапке.