Троп некоторое время с пристальным вниманием рассматривал кончик грот-мачты, а Гарви в ярости вертелся вокруг него.

– Цыц, - произнес он наконец.
– Я соображаю, что беру на себя. Надо принять решение.

Дэн подкрался к Гарви и тронул его за локоть.

– Не надоедай больше отцу, - тихо попросил он.
– Ты уже два или три раза обозвал его вором, а он такого никому не простит.

– Отстань!
– Взвизгнул Гарви, не обращая внимания на совет.

Троп все размышлял.

– Не по-соседски получается, - сказал он наконец, переводя взгляд на Гарви.
– Я вас не виню нисколечко, юноша. И вы не будете на меня в обиде, когда из вас выйдет злость. Поймите, что я вам сказал. Десять с половиной долларов второму юнге на шхуне и часть улова - за науку и за укрепление здоровья. Да или нет?

– Нет!
– ответил Гарви.
– Отправьте меня в Нью-Йорк, или я сделаю так...

Он не совсем хорошо помнит, как он растянулся на палубе и почему у него из носа шла кровь. Троп спокойно смотрел на него сверху вниз.

– Дэн, - обратился он к сыну, - сначала я плохо подумал об этом юноше, потому что сделал поспешные выводы. Никогда не делай поспешные выводы, Дэн, иначе ошибешься. Сейчас мне его жаль. У него голова явно не в порядке. Не его вина, что он обзывал меня и всякую другую чушь нес и что за борт прыгнул, в чем я почти уверен. Будь с ним помягче, Дэн, иначе получишь больше, чем он. Эти кровопускания прочищают мозги.

Троп с важным видом спустился в каюту, где находилась его койка и койки других членов экипажа. А Дэн остался утешать незадачливого наследника тридцати миллионов.

Глава II

– Я предупреждал тебя, - сказал Дэн. На потемневшую, промасленную обшивку палубы дождем падали тяжелые брызги.
– Отец ничего не делает сгоряча, и ты получил по заслугам. Тьфу, да не расстраивайся ты так...

Плечи Гарви сотрясались от рыданий.

– Я тебя понимаю. Меня отец тоже однажды так уложил. Это случилось, когда я в первый раз вышел на промысел. Сейчас тебе больно и грустно, я-то знаю.

– Правда, - простонал Гарви.
– Он или спятил, или напился, а я... я ничего не могу поделать.

– Не говори так об отце, - прошептал Дэн.
– Он в рот не берет спиртного и... ну, в общем, он сказал, что спятил ты. С какой стати ты обозвал его вором? Он мой отец.

Гарви сел, утер нос и рассказал о пропавшей пачке денег.

– Я не сумасшедший, - закончил он свой рассказ.
– Только... Твой отец в жизни не видел долларовой бумажки больше пяти долларов, а мой папа может раз в неделю покупать по такой шхуне, как ваша, и не поморщится.

– А знаешь, сколько стоит "Мы здесь"? У твоего папаши, наверно, куча денег. Где он их взял?

– В шахтах, где добывают золото, и в других местах на Западе.

– Я об этом читал. Значит, на Западе? У него тоже есть пистоль и он ездит верхом, как в цирке? Это называется Дикий Запад, и я слышал, будто у них шпоры и уздечка из сплошного серебра.

– Вот дурак!
– невольно рассмеялся Гарви.
– Моему отцу лошади не нужны. Он ездит в вагоне.

– В чем?

– В вагоне. Собственном, конечно. Ты хоть раз видел салон-вагон?

– Да, у Слэтина Бимена, - сказал он осторожно.
– Я видел его в Бостоне, когда три негра начищали его до блеска.
– Но Слэтин Бимен, он же владелец почти всех железных дорог в Лонг-Айленде. Говорят, он скупил почти половину Нью-Гэмпшира и огородил его и напустил туда львов, и тигров, и медведей, и буйволов, и крокодилов, и всякого другого зверья. Но Слэтин Бимен - миллионер. Его вагон я видел. Ну?

– Ну, а моего папу называют мультимиллионером, и у него два собственных вагона. Один назвали, как меня - "Гарви", а другой, как маму "Констанс".

– Постой, - сказал Дэн.
– Отец не разрешает мне давать клятвы, но тебе, наверно, можно. Поклянись: "Умереть мне на месте, если я вру".

– Конечно, - сказал Гарви.

– Так не пойдет. Скажи: "Умереть мне на месте, если я вру".

– Умереть мне на месте, - сказал Гарви, - если хоть одно слово из того, что я сказал, - неправда.

– И сто тридцать четыре доллара тоже?
– спросил Дэн.
– Я слышал, что ты говорил отцу.

Гарви густо покраснел. Дэн был по-своему толковым парнем, и за эти десять минут он убедился, что Гарви ему не лгал, почти не лгал. К тому же он произнес самую страшную для мальчика клятву, и вот сидит перед ним живой и невредимый с покрасневшим носом и рассказывает о всяких чудесах.

– Ух ты!
– воскликнул изумленный Дэн, когда Гарви закончил перечислять всякие штучки, которыми набит вагон, названный в его честь. На его скуластом лице расплылась озорная, восторженная улыбка.
– Я верю тебе, Гарви. А отец на сей раз ошибся.