Вошел в нее, почувствовал, как порвалась девственная плева. Запах крови питал зверя. Она сжалась вокруг меня, раскрыв глаза. Вцепилась мне в плечи. Поддалась вперед.

– Не останавливайся, – ни криков боли, только удивление и жажда. Один голод на двоих. Похоть правила нами.

И я вошел на всю длину. Еще. И еще. Исследовал лоно. Узкое, горячее. Впился в ее губы. Дышал ею. Проникал внутрь. Хотел войти весь. Раствориться в ее сладких глубинах, и больше никогда не покидать этот рай.

Ее сердце билось в унисон с моим. Мы кричали, и звуки голосов сливались в единую мелодию страсти. И с каждым толчком, с каждым проникновением, моя тьма вливалась в нее. Она менялась на глазах. Становилась яростей, ненасытней. Царапала меня с остервенением, и умоляла сильнее.

Жасмин больше не выглядела хрупкой. Она впитывала мою тьму. Исступленно принимала мои пороки. И содрогалась в сладострастных конвульсиях. Я брал ее жестко. Оставляя следы от пальцев на теле. Кусал нежную кожу. Хотел пометить. Хотел оставить следы. Она моя. Только моя. Больше не отпущу. Не смогу.

Из моих глаз вырвалась тьма, и она ее приняла, раскрываясь еще сильнее, поддаваясь вперед, принимая каждый жесткий толчок. Оплетая мою плоть своей. Воздух заискрился от магических всполохов. Наши тела вплавлялись друг в друга, порождая новую форму энергии.

Я не осознал сразу, что кроме ударов удовольствия, нас окутал мрак. Плотный едкий туман, как тогда, во время проклятья Захария. Только теперь его целью стала Жасмин. Не только я вонзался в нее, но и раскаленные прутья рожденной похоти. Они пронизывали ее, усиливая, то, что итак было дано от природы.

Меня охватило изумрудное пламя, я сгорал, хрипел, и вонзался в нее все сильнее. Контроль… мы его потеряли. Теперь мы шли на зов диких, первобытных инстинктов. И уже было непонятно, где она, где я. Мы слились, тьма соединила нас.

Жасмин закричала мне в губы, и я увидел в ее глазах бескрайние луга, их испепеляла огненная страсть. Ее плоть судорожно сжимала меня. Бешено сокращалась, доводя до пика, до той черты, за которой рушится мир, если нет ее. Единственной, желанной.

Я орошал ее лоно семенем, а она продолжала биться в агонии удовольствия. Искренняя. Открытая. Она проникала в меня все глубже. К тому моменту напрочь снесла все мои защитные барьеры. Я уже дышал ей. И обычный кислород был для меня отравой.

– Пошли домой, – сказала, немного отдышавшись, все еще прижимаясь ко мне. Словно боялась, что убегу. Хотя ее послушный пес был намертво прикован к ногам своей госпожи.

– Где ты живешь?

– Не знаю, мой дом там, где ты, – сказала так просто. Как истину. Словно по-другому и быть не может.

И я счастливый понес свое сокровище домой. Еще не осознавая, что несу, укрывая ото всех, ревностно оберегая от посторонних взглядов, свою погибель.

Из ее уст позже узнал историю. А точнее, то, что мне было положено знать. Она из детдома. Вначале танцевала стриптиз в клубе. Но там было слишком много похотливых самцов, и Жасмин устроилась работать горничной. А потом пожар, и наша встреча. Только я у нее был. И я поверил. Хотел поверить.

Еще она вскользь упомянула, что обладает некоей магией. Но она слабая и почти не проявляется. Это было сказано, чтобы окончательно усыпить мою бдительность. И я растворился в ней. Наслаждался днем и ночью. Окутал той теплотой и лаской, на которую был способен. Даже сейчас осознаю, жил по-настоящему только рядом с ней. Загадочное слово «любовь» обрело смысл. Я пропитался ей полностью. Видел перед собой только сверкающие изумруды, и копну медных волос. Все было так, словно мы знали друг друга всю жизнь. Сразу и намертво.

Ослепший, я не видел и не чувствовал фальши. Не распознавал ложь. Мое волчье чутье молчало. А прозрение, порой я думаю, лучше бы и дальше оставался слепцом. Жил в иллюзорной сказке, и никогда не познал реальности. Жасмин никогда мне не принадлежала. Предательство, его до конца никогда не пережить. Я не должен чувствовать боль, сердца больше нет. Но отчего-то все равно, ежесекундно тело сдавливают стальные обручи. Сложно дышать, без аромата моего цветка.

Ее дар все же проявился. Моя чернота сделала свое дело. Долгое время я чувствовал угрызения совести, старался загладить перед Жасмин свою вину. Я помог дьяволице обрести силу. Ту, что теперь дает ей неограниченную власть над самцами.

– А как ты хотела? – смеется, громко, надрывно. Раскаты смеха проходятся по залу, в жилах стынет кровь.

От былого Даймонда действительно мало что осталось. Я смотрю и не узнаю его. Другое тело. Жестокий взгляд. Волк слишком хорошо владеет собой. Только его жажда мести витает на поверхности. Ощущаю ее липкие прикосновения.

И вместе с ужасом, я задыхаюсь от безумных волн похоти. Неизменным осталось это болезненное притяжение. Магнетическое. Непреодолимое. Как выстоять? Как не сорваться с обрыва?