– Я не об этом. Зачем ты впустил его на корабль?

– Я сделал это, потому что не мог оставить живого человека снаружи. Ну подумай сама. Что бы было, если бы я не открыл дверь? Что? Я уверен, что поступил правильно.

– Конечно. Откуда ты мог все знать? А тут еще эта чертова кислота...

– Это мелочи. У нас на корабле достаточно средств, чтобы держать под контролем любую непредвиденную ситуацию.

– "Условия нам позволяют", - передразнила Рипли.
– Это просто смешно, и ситуация легко может выйти из-под контроля.
– Она склонилась над окуляром микроскопа.

– Не смотри туда!
– вдруг заорал Эш; синие жилы вздулись на его шее, взгляд не фиксировался и бегал, руки сжались в кулаки, короче, выглядел он отвратительно. Рипли даже на мгновение показалось, что он вот-вот набросится на нее.

– Извини, - она отпрянула от окуляра, и Эш приобрел свой обычный вид.

– В этом существе интереснейший набор элементов.
– Он заметил свой прокол и постарался сменить тему разговора.
– Я никогда не видел такой комбинации. Это делает его почти неуязвимым. Кроме всего прочего, у этой твари практически мгновенная регенерация. Ее можно уничтожить...
– Вдруг глаза его опять забегали.

– Так значит, эта тварь...

– Послушай, - перебил ее Эш, опять меняя тему, - в тот момент я был капитаном "Ностромо".

– Подожди. За безопасность корабля и экипажа в любом случае отвечаю я.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только одно: ты нарушил кодекс космических перемещений и исследований и поставил под угрозу жизнь всего экипажа и благополучное завершение рейса!

– А что же ты хотела? Чтобы он остался там? Оставить его на планете, не оказать помощи - это такое же нарушение кодекса!

– Ради того, чтобы гарантировать жизнь всех остальных, его нужно было оставить!
– Она встала и очень серьезно добавила: - Ради этого необходимо было пожертвовать Кейном.

– Ты так считаешь? Серьезно?
– На секунду он замолк.
– Так вот, я бы никогда не простил себе этого.

– А теперь, если ты угробишь всех, тебе что, будет лучше спать?

– Я не думаю, что это так опасно, - он вдруг заговорил очень спокойно.

– Но ведь все это - огромный риск. Вы же научный офицер и должны, нет, обязаны понимать, что значит проникновение неизвестного внеземного существа на корабль. Об этом знают даже курсанты первой ступени.

Эш встал, подошел вплотную к Рипли и тихо, но твердо произнес:

– Вы делаете свою работу. Позвольте и мне заниматься своей.

28

Классическая музыка заполнила маленькое помещение ходовой рубки "шаттла", заваленное старой аппаратурой и разнообразным мелким хламом, натасканным сюда Бреттом. Это было самое уютное место на огромном корабле. Здесь красиво сочеталось уютная надежность маленькой рубки и безграничная глубина космоса, которую можно наблюдать в обзорный иллюминатор.

Даллас сидел, сгорбившись в кресле второго пилота, и слушал музыку, льющуюся из трансляционных динамиков. Одиночество и эти плавные нежные звуки позволяли хотя бы на время забыть о том, что происходит на корабле...

Сирена заглушила музыку верещащей трелью. На панели горел индикатор вызова в медотсек. Еще не совсем придя в себя, Даллас лениво потянулся к кнопке коммуникатора.

– Слушаю.

– Даллас, что-то случилось с Кейном.

– Что с ним?

– Иди и посмотри сам. Иди сейчас же!

– Что с ним случилось? Он жив?

– Да. Приходи. Здесь что-то очень для тебя интересное.

– Хорошо, - Даллас расправил затекшую спину, - сейчас приду.

29

– Ну и где же оно?
– Даллас оторвался от прозрачного стеклопластика.

– Я понятия не имею. Пять минут назад оно было на нем. Никто не входил туда без нас.
– Эш набирал код, чтобы открыть дверь; вот она зашипела, как испуганная кошка, и ушла в нишу.

– Ребята, будьте крайне осторожны.
– Капитан первым на полусогнутых ногах вошел в каюту, осматриваясь по сторонам.

Тишина, в которой писк кардиостимулятора казался грохотом тяжелого дизеля. Рипли медленно, по-кошачьи, ступала по белоснежному пластику, приближаясь к столу, на котором лежал Кейн. В полумраке его лицо казалось мертвым. Знакомые, привычные черты, только нос заострился, а под глазами набухли желтоватые мешки.

– Посмотри, - Рипли тронула за плечо Далласа, - на нем ни одной царапины! Дышит?

– Судя по показаниям прибора, он еще в анабиозе, но центральная фаза уже прошла.

– А где эта штука?