Я приготовил картона на утро. В холодильнике, конечно, тепло, но снаружи все выстудится… В холодильнике оказалось не только тепло, но еще и удобно, я даже смог вытянуть почти на всю длину ноги. Захлопнул дверцу. Попробовал дышать. Дышалось легко. Все, можно спать.

Тук-тук.

Справа в холодильнике лежала Алиса, я тоже постучал ей в ответ.

Я открыл глаза. Темно. Тесно. Кругом бумага. Некоторое время я не мог понять — где я, если совсем честно, то думал, что в гробу. И что самое удивительное — не хотелось мне из этого гроба выбираться, совсем то есть. Хотелось лежать, переворачиваться сбоку на бок, сквозь тепло и тишину видеть сны и не просыпаться. Здорово бы — уснуть в холодильнике, засохнуть или замерзнуть, чтобы потом разморозили, в новом мире, вот счастье.

Попробовал поспать еще, и получилось, ненадолго, успел увидеть всего один лишь сон, про воду. Наверное, про потоп. Вода была везде. Капала с потолка, собиралась в струйки на стенах, прибывала непонятно откуда снизу, вливалась сквозь открытые окна, и я совсем не знал, что делать, стоял и смотрел, как она поднимается.

Когда поднялась до колен, я проснулся во второй раз. Некоторое время думал, что меня действительно затапливает, ногами пошевелил, стараясь понять, пальцы растопырил. Сухо. Но просыпаться пора, остальные уже проснулись — в вентиляционной дырке плясали световые отблески и слышались голоса, Алиса и Егор о чем-то негромко разговаривали, я не разобрал. Меня не будили, а сам я не спешил. Иногда свет перекрывался, и я видел бледное ухо — то ли Егор, то ли Алиса проверяли — не задохнулся ли их предводитель. Чувствовал острую потребность в это ухо дунуть, но спросонья не хотелось слышать ругань и вникать в суету.

Я полежал еще немного, наслаждаясь последними минутами покоя, откинул крышку, сел.

— А вот и спаситель мира, — сказала Алиса обычным голосом. — Восстал из склепа поутру, ах, мама, я сейчас умру.

— И ты будь здорова, — ответил я и поднялся.

Посреди белого царства холодильников горел костер, над ним поворачивался и парил котелок, у огня на пластиковых креслах сидели мои друзья, Алиса и Егор.

Егор угрюмо смотрел в пламя, поворачивал горящую бумагу.

— Она тебя обижала? — спросил я.

Егор помотал головой.

— Надо мне его обижать, — хмыкнула Алиса. — Мне и без него дышать не весело, а тут его еще обижай, старайся. Прыщельга в холодильник напрудил. Застудился, наверное.

И хотя Алиса сказала это совсем не обидно, Егор отвернулся. Стесняется. Не оправдывается, а мог бы вполне сказать, что просто вспотел.

— Я сам едва не обделался, — сказал я. — Это от холода. Почки, наверное, приморозили.

— У меня спина болит, — пожаловался Егор.

Алиса сочувственно помотала головой.

— Пройдет, — успокоил я Егора. — Я сто раз обмораживался, и ничего, жив.

— Горло еще болит… — Егор потрогал шею.

— Нечего было снег жрать! — вставила Алиса.

— Пить хотелось…

Я подсел к костру, протянул руки к огню. Хорошо тут, в белом круге холодильников, тепло, по-домашнему. Как только выбраться.

— Странно, что крыша не провалилась, — сказала Алиса. — Не вся то есть провалилась. Обычно от меньшего снега крыши гнутся… Не трещит даже.

— Просто мы под землей, — хрипло сказал Егор.

Скорее всего, так оно и есть. Поверхность была слишком занята, магазины размещали под землей. И рядом со станциями метро, чтобы людям удобно добираться. Надо искать.

— Я видел такое, — Егор указал вверх. — Под землей магазины, а в центре купол стеклянный. Наверное, он и провалился.

— Надо искать выход, — сказала Алиса. — В гробах, конечно, тепло, ничего не скажешь. Но как-то… Сдохнешь в этом ящике, через сто лет откопают, подумают, что дура… Не хочется.

— Через сто лет мне будет все равно, — Егор потер горло.

— Тебе все равно, а мне нет. Я не хочу усопнуть в холодильнике, я хочу в склепе.

— В чем? — не понял Егор.

— В склепе. Это такая каменная могила с дверью.

— Зачем в могиле дверь? — продолжал не понимать Егор.

— Затем, чтобы гулять выходить. И чтобы колокол, я читала, раньше любили хоронить с колоколом. Если ты вдруг оживешь, так сразу в колокол звонить начинай, чтобы живым веселее шагалось. Рыбинск, а ты как хочешь, чтобы тебя похоронили?

Спросила Алиса.

Никогда над этим вопросом не задумывался особо. Какая разница, как тебя похоронят? Тебе-то все равно уже.

— Как? — продолжала приставать Алиса.

Я не ответил. Алиса отоспалась, отогрелась и пришла в ехидное состояние души.

— Я знаю! Я сейчас расскажу!

В хорошем настроении Алиса, это хорошо. В хорошем настроении люди легче переносят приближение смерти.

— Во-первых, ты хочешь героической смерти. На тебя кинутся сонмы зубастых чудищ, и ты падешь смертью храбрых, сраженный ядовитым когтем… Нет, от тебя вообще останется только нога!