Карла Уотсона поразило, насколько правдоподобно и убедительно может звучать оправдание, подкрепленное долей здорового скептицизма и уверенности. Но придумывать оправдание лично для себя профессор не стал. К сожалению, его эксперимент мог нести разрушительные последствия, и он, профессор Уотсон, осознавал, что является единственным виновником роковой затеи.

В то же время, пока ученые вершили судьбы героев, с которыми вы сейчас познакомитесь, дорогой читатель, на улице Рита-стрит, в небольшом жилом комплексе, в квартире сто двадцать восемь снова разгорался скандал.

– В конце концов, ты начнешь собираться или нет? – спросила Эстер, подойдя к их с Джеком кровати вплотную. В ее голосе слышались раздражение и нетерпение.

Джек нехотя поднял глаза от монитора ноутбука и устало спросил:

– К чему такая спешка? Мы уезжаем через неделю.

– Когда ты хочешь все успеть? Завтра мы должны ехать к твоей сестре, послезавтра ты работаешь. У нас не будет времени на сборы.

Джек хотел притянуть Эстер за руку, но она, предвидя его желание, быстро отпрянула.

– Полежи со мной немного, – попросил Джек, но Эстер смерила его строгим взглядом и вышла из комнаты, хлопнув дверью чуть громче обычного.

Эстер до сих пор была раздражена тем, что Джек бросил ее в одиночестве и уехал с друзьями на горнолыжный курорт. Тогда он просто собрал вещи, поставив Эстер перед фактом о невозможности перенести поездку. С друзьями он договорился намного раньше, чем женился, и поэтому будет не по-мужски отказываться от путешествия сейчас. А бросить жену, месяц пролежавшую в депрессии, показалось Джеку вполне приемлемым. Тем обиднее для Эстер прозвучало его нелепое оправдание. На ее взгляд, конечно, нелепое, ведь это Джек являлся виновником ее глубокого уныния, из-за которого у Эстер иногда не хватало сил подняться с кровати, приготовить ужин или бросить грязное белье в стиральную машину.

Эстер принадлежала к тому типу людей, которым требовалось постоянное движение. Когда Джек привез ее в свой маленький курортный город на берегу океана с населением в пять тысяч человек, в первое время девушку забавляла незатейливая жизнь, ограниченная житейскими сплетнями, – в городке почти ничего не происходило. Но спустя три летних месяца, когда место было досконально изучено, а половина приличных ресторанов закрылась на зиму за неимением туристов, Эстер поняла, во что ей выльется замужество.

Больше Эстер не радовали ни великолепные рассветы над океаном, ни уютные антикварные магазинчики со старой мебелью, которые прежде навевали ей романтические мысли, ни даже фруктовые сады рядом с домом.

Тогда ее и поглотила депрессия, которая усугублялась тем, что их квартира, маленькая и темная, угнетала Эстер днем и ночью. Когда Эстер спала, косой потолок норовил сдавить ей грудь, мебель, казалось, вытесняла ее из спальни, а маленькое окно, расположенное на крыше, почти всегда было закрыто и пропускало лишь небольшую полоску неба. Это стало причиной ее постоянных бессонниц. В крошечном зале, в котором, помимо телевизора и дивана, плотно прижавшись к ним обоим, стоял обеденный стол, Эстер могла сделать только семь шагов вдоль комнаты и пять поперек. Она узнала об этом факте не случайно – когда она нервничала, то принималась расхаживать из угла в угол, чтобы абстрагироваться от проблем и привести мысли в порядок. Но в порядок в тесноте не могли прийти не только мысли, но и вещи, постоянно разбросанные тут и там, как олицетворение беспокойства, царящего в ее душе.

Ее муж, Джек, мало понимал и тревожился о страхах, волнующих жену. Он искренне полагал, что твердый характер – неотъемлемая часть целостной личности, и трудности, особенно такие мелкие и незначительные, как у Эстер, не могут, а главное, не должны вызывать не то что депрессии, но даже малейшего беспокойства. Джек был человеком терпеливым, целеустремленным, а главное – обладающим завидной выдержкой. Он судил об Эстер не то чтобы строго, но так, как мог бы оценивать самого себя.

«Чего ей не хватает? – размышлял Джек про себя, сидя на веранде. – Деньги есть, родители, муж – все рядом. Может быть, Эстер слишком мнительная и ищет проблемы на ровном месте?»

О чем Эстер тревожилась, Джек в точности не догадывался, но иногда делал попытки это выяснить. Например, Джек время от времени спрашивал у Эстер, чего ей по-настоящему не хватает для радости, но, получив ответ, раздражался и отмахивался от нее: «Ничто извне не сделает тебя счастливой. Ты должна найти причины для счастья в себе».

Так они прожили целый год. Эстер в душевных мучениях, а Джек в смутных сомнениях, которые на работе теряли всякий смысл.

Эстер стояла у раковины и вручную мыла посуду. Посудомоечная машина сломалась на прошлой неделе, а у Джека до сих пор не нашлось времени ее осмотреть.

Джек остался лежать в кровати, так и не извинившись, и Эстер хранила молчание, чтобы отстоять свою позицию. Она терла тарелку, полностью погруженная в свои раздумья. Неужели ее муж – бесчувственный человек?

Где-то в глубине души Эстер давно подозревала это, но старательно избегала внутреннего диалога с собой и даже преуспевала в этом, правда, до первого скандала. В ссорах она воскрешала в памяти запечатлевшиеся воспоминания: то, как Джек не позволил ей подобрать с бензоколонки больную кошку, то, как не поехал утешать родную сестру, когда ее в очередной раз бросил парень, и его нежелание везти Эстер в больницу, когда ей показалось, что она заболела. Эстер осеклась. Достаточно ли веские причины она перечислила, чтобы объявить Джека бесчувственным?