Молча киваю. Почему-то на ум приходит Паровозов. Не принц ни разу, но желание «дать мне лучшую жизнь» в его мыслях определённо присутствует. Это его предложение уйти от матери звучит весьма заманчиво, но разве можно думать о таком сейчас? Да я скорее сбегу куда-нибудь, чем стану жить с ним. Нет. Совершенно точно нет. К подобным резким переменам обстоятельств я точно не готова.

*********

Праздник в стенах квартиры под номером шестнадцать продолжался до четырёх утра. Ульянка постоянно ворочалась, то и дело хныкая. Но она в отличие от меня хотя бы была в берушах, которые не так давно я приобрела в аптеке по совету бабушки. Сама я ими не пользуюсь. Боюсь. Боюсь не услышать и пропустить что-то важное, например, момент, когда кто-то начнёт ломиться в нашу дверь. Живя здесь, можно ожидать чего угодно…

Утреннюю пробежку я пропускаю. Чувствую себя просто отвратительно: разбитой донельзя, слабой. В голове пульсирует адская мигрень, и как назло таблетки закончились. Ульяну тоже удаётся разбудить с большим трудом. Она плачет, жалуется на недосып и отказывается вставать с постели. Я проявляю недюжинное терпение, и мы, наконец, выходим из своей крепости. Осторожно обходим осколки от разбитой бутылки и направляемся в ванную комнату. Сестру я туда запускаю только убедившись в том, что там никого нет.

На пару с ней умываемся и чистим зубы. Измазавшись зубной пастой как поросёнок, Ульянка заливисто смеётся, рискуя разбудить пьяных «гостей». Ей для забавы много повода не надо, она у меня та ещё хохотушка. Покончив с водными процедурами, возвращаемся в комнату. Собираю её в сад, одеваюсь сама и закидываю на плечо тяжёлый рюкзак.

– В саду позавтракаешь, хорошо? – говорю я ей, закрывая хлипкую входную дверь на ключ. Вспоминаю, что посреди кухни прямо на полу лежит тот самый мужик, что застал нас в коридоре, и качаю головой, содрогнувшись. Слава богу не встречаю никого из соседей. Мне всегда жутко стыдно перед ними. Да и нечего сказать в ответ на их гневные речи.

До садика, а потом и до школы добираюсь без приключений, но позже обычного. Наверное поэтому мне приходится лицезреть мчащийся к школьной парковке мотоцикл Беркутова, издающий адский рёв. Я даже сквозь наушники дёрнулась от испуга в сторону так, что едва не рухнула, споткнувшись о бордюр.

Явился…

Пока иду, недовольно смотрю на парня, стаскивающего с головы шлем. Грановская, которая, к слову, восседает позади него, тут же лезет обниматься, прижимаясь к его широкой спине щекой. Разглядываю девчонку. Её короткая юбка для езды на мотоцикле явно не предназначена. Того и гляди лопнет по швам на самом интересном месте. Вот ведь была бы потеха!

Она слезает с мотоцикла и встаёт напротив него. Кладёт руки ему на плечи, что-то говорит, склоняясь ближе, и лезет целоваться, запуская когтистые пальцы в тёмные волосы.

Я краснею. От вида этой картины подкатывает рвотный рефлекс. Прямо перед центральным входом в школу, совсем уже стыд потеряли! Да ещё так бессовестно… Их не смущает даже завуч, Венера Львовна, проходящая в эту минуту мимо. А она тоже хороша! Могла бы и замечание сделать. Педагог…

Да. Осенью и весной этот полудурок носится по Москве на мотоцикле. И он вроде у него не один. Прошлой весной это был железный конь марки хонда, а теперь вот на новенькой ямахе подкатил.

Семеню к зданию, цепляя краем глаза его модный мотоциклетный костюм: штаны, куртка, перчатки и тяжёлые на вид ботинки. Выпендрёжник, что с него взять! И не лень переодеваться каждое утро?! Ведь в подобной одежде по гимназии расхаживать нельзя. Даже такому наглому и наплевавшему на правила павлину как он. Игнорировать форму не позволено никому.

Захожу в холл. У гардеробной, низко склонившись к самому полу, ползает Харитонова.

– Саш, ты чего? – интересуюсь, наблюдая за тем, как она что-то ищет с маниакальным выражением лица.

– Серёжку где-то потеряла, Алён! – сокрушается рыжая.

– А чего ты без очков? – удивляюсь я. – Ты ж без них дальше собственного носа ничего не видишь!

Она отвечает не сразу. Встаёт и отряхивает коленки от несуществующей пыли.

– Ну после шутки Бондаренко про пуленепробиваемое стекло у меня как-то отпало желание их носить, – отзывается нехотя.

– Тебе же всегда было плевать на то, что говорят другие…

– Я на линзы хочу перейти. Алёша прав, очки ужасные. – Харитонова вдруг заливается краской.

Алёша… Что-то тут нечисто, но с вопросами я не лезу.

– Хочешь сказать, это не так? – поднимая с пола портфель, спрашивает она.

– Ну, если честно… то да. Они странноватые, – сконфуженно пожимаю плечами. Врать я не люблю, да и не умею.

Мы несём куртки гардеробщице. Занимаем очередь за шепчущимися десятиклассницами и ждём.

– Саш, – робко зову её я. – Ты решила ту задачу по геометрии? Со звёздочкой которая.

– Не-а, – чешет лоб рыжеволосая. – Не смогла. Намудрили там в условиях выше крыши, мозг сломаешь…