— Что же… — У Виктора Сергеевича был вид человека, сделавшего все, что было в его силах, и все равно потерпевшего неудачу. — Тогда только вперед! И сомневаться не смейте!

С этими словами директор Школы и сторож Савелий распахнули дверь. У Саши помимо воли вырвался сдавленный возглас: в зале переливались, выделывая замысловатые фигуры неведомого танца, темно-багровые, свитые в тугие струи, языки огненных энергий.

***

Темный огонь оказался нестрашным — он мягко обволакивал, будил сумеречные, но светлые и лирические настроения души. Саша даже пожалела не допущенных к инициации одноклассников: они так много потеряли!

Впрочем, сострадание к товарищам мелькнуло и пропало. Как и предупреждали наставники, за считанные секунды перед глазами Саши проходила вся ее жизнь, от рождения до входа в актовый зал. Кстати, преподаватели настоятельно рекомендовали переосмыслить некоторые жизненные эпизоды… Но девушка ничего переосмысливать не стала: каждый эпизод был достаточен сам по себе. Даже расставание с мамой, которое в реальности она нет-нет, да хотела продлить, чтобы еще раз сказать, как она благодарна за каждый прожитый вместе день, как она ее любит и понимает… Даже оно было закономерно грустным и абсолютно достаточным. И Саша купалась в энергиях Бездны — пораженная, восхищенная четкими законами и уравнениями бытия, в которых невозможно было что-либо изменить. Все было на своих местах: слезы, надежды, радости, победы и отработки домашних заданий. Все вызывало абсолютное понимание и согласие, даже если порой заставляло грустно улыбаться… Или улыбаться радостно — когда девушка вспоминала моменты дружбы с Колькой Звеновым или неторопливые и немногословные беседы со старым Савелием. Нет, темный огонь страшным не был, зря Виктор Сергеевич так переживал, так о них беспокоился. Пламя, сотканное в тугие змеи, обволакивало, не раня, настраивало, может быть меняло самую капельку, не заставляя, но позволяя увидеть новые оттенки и смыслы — в нем самом и происходящем.

Но как там остальные? Саша неожиданно вспомнила о товарищах. Как там ее лучший друг? Что ему подарило сумеречное пламя?

Девушка оглянулась — чтобы увидеть, как Звеновой, хмурясь и одновременно улыбаясь, собирает, мешает пламя в огненную доску и начинает писать на ней какие-то формулы. А потом и чертить топологические фигуры. Кажется, парень хотел что-то вывести, может быть, уравнение времени, о котором он как-то рассказал — мол, его так никто и не получил, хотя многие пытались.

«Желаю тебе вывести это уравнение, Колька! — улыбнулась тогда Саша. — От всей души желаю!»

И девушка с чувством выполненного долга перевела взгляд на второго одноклассника… И обомлела! Фигура Федора, такое впечатление, рассыпалась, растекалась и… формировалась энергиями заново. Не надо было быть семи пядей во лбу, тут и младшеклассник сообразил бы: парень прежним не останется. Но каким он станет? Саша вызвала в памяти все, что успела понять о Федоре за шесть лет, в течение которых им довелось учиться в одних классах. И поняла, что недостаточно знает этого человека, все-таки он был гораздо старше ее. Ни в подготовительном, ни в младшем классах они вместе не учились. Сашу перевели в средний класс восемь лет тому назад, она училась с обычной для уроженца Пограничья скоростью. А вот в старшеклассники попала самую капельку раньше срока. Но девушки и опережают парней в развитии…

— Опережают, говоришь? — вдруг выдохнул, казалось, сам актовый зал.

И выдохнул так неприятно, так зло, что Саша даже не успела испугаться — по той простой причине, что не смогла вместить в себя объем злости. Девушка только удивилась: как такие лиричные, такие мягкие энергии могли породить эти интонации?

А уже в следующий миг Николай, бросив выведенное наполовину уравнение, оказался рядом с девушкой:

— Не бойся, Сашка! Я с тобой!

И это был один из немногих случаев за всю долгую историю общения со Звеновым, когда Саша не захотела улыбнуться в ответ на интонации в его голосе: такой горячей оказалась ее благодарность к парню, совершившему в общем-то обычный для него поступок. Коля всегда заступался за друзей.

— Иш-шь ты!.. Герой наш-шелся, — прошипел зал. — Но погоди же… Сейчас я приду в форму и поквитаюсь…

«С кем?» — искренне удивилась Саша.

В зале были они втроем, а еще сумрачные лиричные энергии. Откуда здесь враги?

Ответ на этот вопрос пришел к девушке не сразу. Вдруг разом опали всполохи пламени, но темно не стало — актовый зал залил электрический свет, показавшийся Саше очень-очень ярким! В тот же миг двери распахнулись, и в зал буквально ворвались Савелий и Виктор Сергеевич.

— Живы? — выдохнули в один голос оба.

— Мрази! — прыгнул на них Федор Оспин.

Глава 3, в которой Саша узнает про некоторые последствия инициации

Саша, конечно, успела заметить, что произошло, но уж никак не адекватно среагировать. Николай тоже оторопел. Оба уже выпускника Школы только и смогли, что стоять и смотреть, как Федор, рыча и визжа, бросается на директора. И как на самого Федора, растянувшись в невозможном даже для молодого, полного сил пограничника прыжке, падает Савелий.

Дальше было сплошное мельтешение локтей, пальцев, зубов… Потом полетели кровавые ошметки.

— Разнимаем, Сашка! — С начала схватки прошло не больше нескольких секунд, а казалось, что Колин голос раздался по прошествии целой вечности.

Тут уж девушка вышла из ступора. Бросилась к дерущимся, ухватилась за объемный, очень горячий локоть в школьной униформе. Мелькнула мысль: не сдюжу с разъяренным амбалом!

Но нет — тело так и распирало энергией. Саша, наверное, смогла бы сейчас пробежать земной марафон не хуже какого-нибудь кенийца. Или выиграть олимпиаду по дзюдо: под пальцами выворачивалось и перекатывалось; ей самой откуда-то было известно, как перехватить и на что нажать, чтобы болевым шоком отрезвить озверевшего одноклассника.