Грудная Бетси целый день спала в люльке, под белой кисеей. Лела подавала теплую воду для купанья Бетси, освежала глиняный пол ароматной эссенцией, дергала шнур большого веера, укрепленного над люлькой, когда нянька и кормилица засыпали.

Лела была ловка, смышлена. Скоро ей надели кружевной передник и приставили к парадным комнатам.

Хозяин, мистер Пембертон, был высокий носатый человек с громовым голосом и тяжелой походкой. Весь день, топоча, он ходил взад и вперед по кабинету и громко диктовал писцам деловые письма.

– Рис, рис, рис, – слышала Лела. – Пятьсот мешков риса в Бристоль, две тысячи в Копенгаген.

Мистер Пембертон торговал рисом, бенгальским рисом, лучшим в мире. Суда, груженные индийским рисом, отходили во все европейские порты.

– Сто тысяч центнеров продано в прошлом году, – слышала Лела, – сто двадцать пять тысяч в нынешнем…

Половину Бенгала можно было бы накормить тем рисом, который вывозил хозяин.

Вокруг дома ходили голодные люди, у ограды останавливались нищие. Они просили хлеба. Хозяйка была добра, она подавала нищим. Хозяин качал головой.

– Индусы всегда голодны, – говорил хозяин.

Скоро хозяйскому мальчику привезли в подарок куклу из Бомбея. Увидев куклу, Лела побльднела: тот самый старик! Кукла-факир, искусно сшитая из шелковых тряпок. Высокая шапка, крючковатый нос, пестрые лохмотья… Когда куклу дергали за шнурок, факир поднимал руку.

Фредди был счастлив. Лела две ночи не спала. Страшный старик с поднятой рукой стоял у нее перед глазами. Она встала ночью, пробралась в детскую, взяла куклу и унесла ее в сад. Здесь она спряталась в дальний угол, оторвала кукле-факиру руки, ноги, голову и закопала в разных местах. Ее поймали в саду и привели к хозяину.

Фредди катался по полу и орал:

– Моя кукла!.. Моя кукла!.. – Все слуги собрались в хозяйские комнаты. Хозяйка громко негодовала. Хозяин вышел в столовую в халате. Он брезгливо морщился: Лела украла куклу молодого саиба!.. Она посягнула на вещь, принадлежащую британскому подданному…

В то же утро Лелу свели в тюрьму.

Весь первый день Лела просидела в углу тюремного двора, на раскаленных от солнца каменных плитах, у стены, прикрывшись платком, не смея глядеть на то, что происходит вокруг.

«Джелхана!.. Неволя!.. – думала Лела, глотая слезы. – Теперь меня никогда не отпустят к отцу».

Она слышала стоны, шорох; кто-то проходил мимо, кто-то толкнул ее и прошептал оскорбительное слово. Лела не шевельнулась.

– Сними с меня сари! – услышала она подле себя чей-то голос.

Рядом с нею, у стены скорчились две женских фигуры под белыми платками. Одна из женщин громко стонала.

Лела сдернула платок с лица соседки.

Она увидела сидящую на корточках растрепанную молодую женщину со сведенными к груди руками. Кисти рук у женщины были зажаты двумя деревянными дощечками и крепко обвиты веревкой. Забитые в дощечки гвозди проходили насквозь через суставы. Из распухших пальцев сочилась темная кровь.

– Что это? – испуганно спросила Лела.

– Колодки, – ответила женщина.

Вторая женщина, повидимому мать первой, тоже зашевелилась.

– Посмотри!

Она показала Леле свои руки: почерневшие суставы, обнаженное до костей гниющее мясо.

– С меня только вчера сняли колодки! – сказала женщина.

– За что их надели на тебя? – спросила Лела.

– За то, что мы ткали шерсть. Мы родом из Бихара, а у нас в селениях ткут такую тонкую шерсть, какую не умеют ткать саибы.

– Саибы не позволяют нам ткать шерсть на наших станках, – сказала вторая ткачиха. – Нас будут судить. Если судья добрый, – велит отрубить пальцы на одной руке. А если злой, – отрубит на обеих. Судья ведь тоже саиб.

Ужас охватил Лелу, она не знала, что сказать.

Тут раздались голоса. Вошли двое людей. Женщины замолчали.

Один из вошедших, рослый афганец в зеленой чалме, в больших серьгах, оглядел двор. Все притихли.

– Вот этого! – указал ему низенький саиб в белом пробковом шлеме, с недобрым бритым лицом. Он указал на скорчившегося у стены пожилого индуса в белом поварском колпаке, в полосатой тряпке вокруг бедер.

Это был баберчи – повар.

Афганец вытащил индуса на середину двора.

Повар побелел и затрясся.

– Бедный Рунбар! – сказала старшая ткачиха.

Два тюремщика подошли на помощь к афганцу. Все трое потащили индуса куда-то за глиняную ограду, в угол двора.

Маленький саиб бегал и распоряжался.

– Кирпичи! – приказывал маленький саиб.

Один из тюремщиков пробежал по двору с раскаленными кирпичами.

– О-о!.. – Ужасный вой понесся из-за ограды.