Шутка сделала свое дело, и Лиа, наконец-то улыбнувшись, поднялась на ноги.

— Ты бы ни за что не сделала это, — уже на пороге заявила девушка.

— Конечно, не сделала, — серьезно кивнула Анифа, — Я бы попросила Инга!

Женщины одновременно рассмеялись. Они обе, и не только они, прекрасно помнили, что маленьким крохой сын Анифы был ужасным кусачим ребенком. И все свои вопросы и проблемы решал именно таким незамысловатым образом, как вонзание маленьких и острых зубов в плоть неугодных ему людей!

…Выпив отвар, Анифа отставила кружку на рядом стоящую тумбочку и только собралась затушить свечи, чтобы отправить в мир снов, как дверь в ее комнату, прикрытая Лиа, снова отворилась.

“Дети…” — с улыбкой и нежностью подумала женщина, повернувшись ко входу. И тут же вздрогнула, потому что неожиданным гостем оказался ни кто иной, как Свен Яростный.

Пораженно распахнув глаза, Анифа удивленно уставилась в смело зашедшего в ее спальню мужчину. Закрыв дверь, он сделал пару шагов в ее сторону и тут же замер, наклонив голову на бок. Он внимательно и изучающе оглядел ее, и Анифа невольно поежилась, подтягивая повыше лежащее сверху меховое одеяло. Но, справившись с шоком и гордо выпрямившись, она тряхнула своими волосами и вскинула голову повыше. И смело встретила прямолинейный мужский взгляд серых хмурых глаз.

— Что ты забыл в моей комнате, воин? — спросила она немного дрожащим от злости и раздражения голосом, — Я тебя не звала!

Ничего странного или удивительного в том, что Свен беспрепятственно вошел в терем ярла, прошел на второй этаж и по коридору и в итоге оказался здесь, не было. Двери в каждом доме Торхилда всегда были гостеприимно распахнуты для каждого, никто не таился и скрывал ничего, что для Анифы, прожившей столько лет в степной открытости и простоте, было привычно и естественно. но личные границы здесь уважали, и никто и никогда не заходил в комнаты, особенно женские, вот так просто — нагло, самонадеянно и без какого-либо приглашения.

Но она соврет себе, если скажет, что такой характер поведения ее не взволновал. В хорошем смысле взволновал. Ее растревоженная сегодняшними событиями женственность и особенно — яркими видениями на капище, чутко отозвалась на присутствие этого сильного и уверенного в себе мужчины.

Анифа даже не секунду позволила полюбоваться им — таким мощно скроенным, хотя и не настолько, как Рикс, таким высоким и пышущим здоровьем. Его волосы были темнее, чем у Рикса, и глаза другого цвета. И, конечно, же, лицо. Всего один шрам портил в целом правильные и гармонично скроенные черты, к тому же Свен был молод — гораздо моложе, чем Рикс, когда Анифа впервые повстречала своего северянина.

Возможно, этот воин был даже моложе ее самой…

Но женщина жестко заглушила в себе крамольные и порочные мысли, приняв выражение самое жесткое и неприступное. и терпеливо ждала, когда Свен соизволит ответить на ее вопрос.

Однако тот почему-то хранил гнетущее молчания. Только продолжал рассматривать ее — внимательно. И жадно.

Конечно, под ворохом одеял он мало что мог разглядеть. но пока его устраивало и то, что он видел — хрупкие маленькие плечи, тонкие изящные руки, прижимающие к груди мех, маленькую головку с гордым и неприступным выражением лица. И волосы. Как же много было густых, блестящих, переливающихся в свете, отбрасываемом свечой! В отличие от брата, Свена не было во дворе, когда Анифа вернулась из леса и поэтому не видел ее распущенных волос. Но зато ему повезло вдвойне — ведь Лиа старательно расчесала их и разделила их на ровный пробор. И теперь густые волны темным покровом, делающие ее лицо еще светлее и еще краше, струились вдоль щек, по плечам и светлым волчьим шкурам, из которых было сшито одеяло.

Сказители на удивление оказались правы — волосы девы из Торхилда оказались невероятной длины и красоты. И манили к себе не меньше, чем аккуратное и красивое личико с сурово поджатыми и все равно — мягкими и столь желанными губами, которые так хотелось снова поцеловать.

— Рад, что ты в порядке, женщина, — глухо пророкотал Свен, сделав еще несколько шагов и вытянувшись около ее постели.

Постель… Широкая, мягкая и наверняка очень уютная, ведь в ней эта женщина… Как же близко возможное наслаждение, которое может дать она и ее молодое и притягательное, но надежно укрытое от его глаз, тело!

— Благодарю за беспокойство, — с достоинством кивнув, проговорила Анифа.

Она снова оказалась в проигрышном положении, но теперь даже более худшем, чем раньше. Теперь она была еще ниже мужчины, да еще и неодетая. Оттого она должна была чувствовать себя уязвленной и беззащитной. И ее наверняка терзали сомнения и, возможно, немного стыд, но об этом говорил лишь небольшой румянец на ее щеках, который легко можно было спутать с неудачно падающим светом от свечи.

Об этом думал Свен, снова смотря на нее и едва сдерживая соблазн сдернуть с женщины ее многочисленные покровы, задрать рубашку, да повыше, и взять ее — глубоко и быстро, выпуская наружу мучающего его зверя.

В паху было тесно — его член налился кровью и упирался в ткань льняного белья и штанов, а в груди горел обжигающе горячий огонь желания, туманящий и глаза, и рассудок.

Но Свен держался — сжимал кулаки, слегка подрагивал, но держался. Он догадывался, что внезапное исчезновение женщины как-то связано с его напором, которое он проявил в светлице. Почему-то она расстроилась и очень разозлилась — иначе не реагировала так бурно на его присутствие сейчас в своей спальне.

“Будь прямолинеен! — раздраженно напомнил себе воин, — Она уступит! Как женщина, уступит!”