— Порой он стрелял холостыми зарядами, да… Скажем, год назад созвал здесь митинг протеста как раз после того, как миссис Китт учинила очередной разнос полиции за «несправедливое преследование мотористов». Пастору удалось собрать порядочную аудиторию, человек 70–80, но, когда он начал поносить миссис Китт, они не пожелали его слушать. Правда, все было в наилучшем виде, никаких грубостей, просто они вынудили насмешками убраться его с трибуны.

— А как сама миссис Китт? Она присутствовала?

— Не могу похвастать, что я хорошо помню этот случай. Впрочем, подожди, сержант, который сегодня дежурит в отделе, тогда присутствовал на этом митинге. Я сейчас с ним поговорю.

Несколько минут трубка безмолвствовала. Потом Конноли снова заговорил:

— Он сейчас поднимется. Ему кажется, что миссис Китт тоже присутствовала на митинге, но, вернее, всего был ее муж. Он делал все, чтобы удостовериться, что в игре пастора нет фальши. У тебя что-нибудь прояснилось?

— Миссис Китт хранила у себя газетные вырезки о пасторе.

— Вот как? А ты его знаешь, Красавчик?

— Нет, ни разу не встречался.

— Нужно бы… с ним интересно побеседовать, если только он не сел на своего любимого конька. Тогда он делается совершенно невменяемым. А без этого — обаятельный человек.

Послышалось невнятное бормотание. Затем снова отчетливый голос Конноли:

— Да, я оказался прав, доктор Китт присутствовал ни митинге пастора, делал пометки и спорил с теми людьми, которые лягали его супругу. В общем, все, как и следовало ожидать.

— Узнай, были ли знакомы мистер и миссис Китт с пастором?

— Ладно. Это все?

— Я бы не возражал получить рапорт об этом митинге.

— Я подошлю к тебе Пая, сержант говорит, что в тот вечер дежурил он. Он пошел послушать, что там происходит. Когда ты хочешь его видеть?

— Хорошо бы сегодня днем.

— Договорились.

Роджер дал отбой и откинулся на стуле. Но всего лишь на пару секунд. Он слишком беспокоился, чтобы сидеть без дела.

Следующий звонок был в сержантскую, чтобы предупредить, что он едет в Тоттинг, а через пять минут он уже мчался через Вестминстерский мост. На улицах было шумно и оживленно. Над Темзой низко нависли облака, за которыми скрывалось солнце, освещая лишь их края. Темза, с отразившимся в ней зданием Парламента, казалась необычайно величественной. Но Роджер думал только о работе.

Он докатил до Тоттинга за 25 минут и прямиком отправился в Управление. Здесь не было никаких новостей. До сих пор не удавалось установить, кому принадлежал темный «Изо» и где была его постоянная стоянка.

Дежурный офицер был сильно простужен, очевидно, ему не улыбалась перспектива задержаться на работе.

— Да, да, пастор Пит живет неподалеку. Я бы не сказал, что в наших краях он более активен, чем в других. В общем-то, безобидный субъект, но немного того… чокнутый, если можно так выразиться. Помешался на одной идее…

— Что смерть от несчастного случая на дороге должна расцениваться, как убийство.

— Во-во.

— Не возражаете, если я поговорю с ним.

— Доставьте себе удовольствие, Красавчик, хотя я сомневаюсь, что от этого будет толк.

Пастор был знаком с советником миссис Китт, и он заходил к Розмари Джексон. Роджер это прекрасно запомнил. Вот вам одна линия связи. Он постарается не высказать особого интереса…

И следующий вопрос был задан нарочито небрежным тоном.

— Знал ли его Аткинсон?

— Вы хотите сказать, знал ли он пастора? Не могу сказать, чтобы я был лично знаком с Аткинсоном. Он — молчаливый и рассудительный человек. Нужно бы и мне сходить, навестить его жену и дочь, но при таком насморке я не осмелился.

— Кто же ходил?

— Инспектор Гэйл и молодой Дэвис. Этот парень подает надежды. Вчера он действовал весьма расторопно. Он как раз из тех молодцев, которые нужны в наш отдел, Красавчик. Это тебе не Аткинсон. Бедняга этого не сознавал, но он никогда бы не продвинулся по службе. Я… черт возьми… сейчас начнется ужасное чихание…

Роджер ушел, как только прошел приступ и отправился вниз. Никто не мог сказать определенно, вел ли Аткинсон дела с пастором Питом, а также куда провалился молодой Дэвис, хотя все утро он болтался в Управлении, но заступать ему на дежурство надо было только в 6 вечера.

Роджер вышел из управления с неприятным чувством, что там царили успокоенность и застой, — скверная болезнь для полицейского учреждения!

Он спросил дорогу и поехал на другой конец Тоттинга, где жила семья сержанта Аткинсона. Перед небольшим домиком с крытой верандой стоял мотоцикл, от которого отошел невысокий человек с бледным лицом в ту минуту, когда Роджер завернул в калитку.