Первое серьезное столкновение с русскими произошло неожиданно, практически на полпути к их главному поселению Петрополь. Вдруг вылетели три десятка всадников, выстрелили, успели изрубить трех соратников Мартинеса и еще пятерых индейцев и быстро удрать, как только отряд изготовился к бою. Дальше отряд двигался только с разведкой по всем четырем сторонам. Удалось заранее обнаружить еще одну засаду русских, поэтому обошлись малой кровью, только раненые, но одиннадцать человек стали обузой для отряда. Сами же испанцы убили троих нападавших, пока остальные не сбежали. Это после Игнасио понял, что его людей специально не убивали, чтобы затруднить передвижение отряда из-за необходимости тащить своих раненых подельников.

Наемникам все же удалось подойти к Петрополю. Назвать это укрепление фортом было бы и правильно, если иметь в виду любые крепости, и неправильно, если понимать под «фортом» небольшое укрепление. Сравнительно высокие стены, ров, земляная насыпь у стены. Удивило иное: пушки. Их было только в пределах видимости десять. У Мартинеса две пущенки, неспособные сильно повредить стены крепости.

— Штурм! — после долгих размышлений отдал приказ бывший капитан колониальных войск.

Индейцы побежали к стенам. Это были опытные воины, Мартинес их долго тренировал, а природная ловкость позволяла воинам быстро взбираться на любые стены, используя кошки и подставные доски.

В этот раз индейцам было крайне непросто: со стен ударило не менее сотни мушкетов, причем первый залп был произведен, когда атакующие еще находились заведомо далеко для эффективного поражения, но с десяток индейцев пали.

— Хосе! — кричал главарь наемников. — Бери своих людей и делай, что хочешь, но найди мне того, кто сможет все рассказать о русской колонии. Не могут они все быть в крепости, если Торего не соврал. Найдешь, сразу ко мне и уходим.

Убедившись в бесперспективности атаки, Игнасио Мартинес решил выполнить задачу минимум: взять информативного языка. У бывшего капитана на подобный случай, когда силы противника значительно превышали атакующих, были отдельные указания. Мартинес был готов бросить остатки своего отряда, но выполнить контракт, очень выгодный контракт, когда платил и вице-король, и некий англичанин.

Не успел десяток Хосе удалиться и на двадцать шагов, как громыхнули пушки. Индейцы, одномоментно потеряв чуть ли не половину своих воинов, развернулись и побежали. Наемники еще продолжали бежать вперед, на что-то надеясь, когда из-за леса с криком и улюлюканьем выскочили всадники. Получалось, что отряд Мартинеса зажали в клещи и бежать было просто некуда. Вновь ударили пушки, и часть наемников с практически всеми индейцами упали в пашню, по которой только что бежали убивать трусливых русских.

Мартинес вскочил на коня и устремился прочь, уже понимая, что пути отхода перекрыты. В это время открылись ворота и из города стали выходить стройными радами по четыре русские колонисты, в этот момент больше похожие на вышколенных солдат. Главарь наемников краем глаза заметил, как русский всадник рубанул по голове Хосе и первый помощник Мартинеса безвольной куклой свалился с коня, его примеру уже через десять секунд последовали и все остальные из десятка.

— А ну стой, тать, кому говорю! — кричали в спину Игнасио на русском языке.

Мартинес не понимал этого варварского наречия, да если бы и понял, что именно ему кричали, никак не послушался. Только в бегстве спасение. Если цивилизационные испанцы — мастера пыток и казней, то насколько же могут в этом ремесле преуспеть северные варвары?

— Взвить! — услышал свист Мартинес и его спину обожгло.

«А одел бы кирасу, не бахвалился бы отвагой, смог тогда и убежать» — успело пронестись в голове у главы наемников, когда он после удара плеткой не смог совладать с конем. Тот брыкнул, споткнулся и упал вместе с наездником.

*………*………*

Петербург

11 мая 1751 года

— Нельзя позволять свободу отношений! Богобоязненных и праведных дворян нынче не сыскать! Венценосное семейство тако же в грехах погрязло! Как же так, государыня? — громоподобно вещал митрополит Ростовский и Ярославский Арсений [в реальной истории наиболее оппозиционный к власти иерарх церкви. Отказался приносить клятву Елизавете, резко и активно выступал против секуляризации земель при Екатерине Великой].

— Что же ты, Арсений, ко мне вопрошаешь? Есть обер-прокурор! — Елизавета перевела удар митрополита на Якова Петровича Шаховского.

— Кто еще будет хулу возводить на монаршее семейство? — строго спросил обер-прокурор Шаховский.

Это был человек железного характера, порой жестко проводящий политику императрицы в Синоде. Государыня еще до начала заседания дала позволение выговорится всем присутствующим. Только Елизавета была уверена, что говорить от церковников будет архиепископ Московский Платон. Это же он был свидетелем неприглядного поведения Екатерины Алексеевны?! Однако пришлось выслушивать Арсения, который никогда не боялся говорить противное тому, что хотела слышать Елизавета Петровна.