— Перестань, — оглянулся на меня Риган, в его глазах отразился блеск огня и что-то мистическое почудилось мне в его насмешливой полуулыбке. — Он все равно тебя не получит. Просто он пока этого не знает. Как не знает и того, с кем связался. Поэтому можешь даже не надеяться на возвращение к нему.

— Я не надеюсь на возвращение к нему. Я надеюсь на избавление от тебя, — честно, что потрясло даже меня саму, ответила я.

— И вновь, — Риган легко выпрямился, шагнул назад и изящно, подогнув одну ногу под другую, присел обратно в кресло. — Ты вновь ошибаешься.

— В чем же? — сделав усилие, я приподнялась, выпрямляясь и садясь ровно, но все еще прижимая колени к груди.

— Такие как ты всегда должны кому-то принадлежать, — Риган чуть устало опустил веки, наблюдая за огнем. — Редкие экспонаты слишком ценны, а потому ими всегда будет кто-то владеть.

— По крайней мере, Хасан не воспринимает меня как вещь, — рыкнула я с ненавистью глядя на практически идеальный профиль, хоть сейчас памятник ваяй. — А для тебя я — всего лишь какой-то трофей, который хочется на полку поставить и пыль каждый день стряхивать.

— Нет, тебя хочется не на полку, тебя хочется в постель, — произнес Риган и посмотрел на меня так, что я тут же залилась краской буквально с головы до ног. Это был взгляд взрослого опытного мужчины, которые знает, чего хочет и как получить то, что он хочет.

— Не смотри на меня так, — одернула его я, и отвернулась, занавесив лицо волосами. В груди вновь стало горячо, но на этот раз это был не испепеляющий все огонь, а согревающий.

— Посмотри на меня, — неожиданно повелел Риган и в тишине комнаты этот приказ не просто прозвучал, он прогремел.

Откуда-то, непонятно откуда, повеяло холодом.

Я сжалась в комок, уткнувшись лицом в собственные колени и лишь покачала головой.

— Нет.

— Не заставляй меня применять силу, — пригрозил Риган спокойно и в этом спокойствии слышалось нечто такое, от чего стало жутко до дрожи под ребрами.

Я не ответила, сжавшись еще сильнее и замерев в ожидании удара. Но его не последовало. Вместо это я услышала его голос. Внутри себя. Где-то очень глубоко, так глубоко, как если б он вдруг оказался центром моего тела. Центром меня. И всего моего существования.

— Ты — удивительная. Иррациональная, удручающая, своенравная, самодовольная, строптивая и злопамятная. Болезненно-чувствительная. И все-таки отзывчивая, сердечная. Ты — парадоксальная, противоречивая. В тебе удивительным образом одновременно сочетаются порывы и к истинной тьме, и к чистейшему свету. Как-будто добра и зла в тебе ровно напополам.

– “Так, кто ж ты, наконец? Я часть той силы, что вечно хочет зла. И вечно совершает благо”, - процитировала я, посмев распахнуть веки.

– “Мастер и Маргарита”? — одобрительно качнул Риган головой. — Удивлен, что ты читала.

— Скорее, читали мне, — отвела я взгляд, а после и вовсе отвернулась, чтобы он не увидел на моём лице то, что я хотела от него скрыть. А именно — что были и в моей жизни люди, которыми я дорожила.

— Какое твое первое воспоминание? — спросил вдруг Риган.

— Что? — поперхнулась я.

— Я знаю, что часть собственного прошлого для тебя потеряна, — замысловато пояснил он. — Поэтому хочу знать — какая отправная точка? С чего начинаются твои воспоминания об этой жизни?

— Об этой жизни? — переспросила я, удивившись странной формулировке. — Зачем тебе?

— Просто, — неопределенно пожал он плечами. — Хочу знать.

И тут меня словно хлыстом стеганули.

— Я тоже много чего хочу знать!

Риган хитро усмехнулся, в то время как его глаза опять резко потемнели.

— У малышки появились вопросы? Ну, давай, дерзай!

Под влиянием внезапно нахлынувшей смелости, я подалась вперед и, вцепившись в подлокотник его кресла, потребовала ответа:

— Почему тебя называют Безликим?

С минуту он рассматривал мое лицо, скользя по очертаниям губ, лба, подбородка и щек, а после лениво ответил:

— Я смотрю, кто-то готовился. Неужели штудировала брошюрку?

— Я не отвечу, пока ты не ответишь, — и вернулась к увлекательному занятию созерцания огня, весело трепещущего в камине и пожирающего остатки поленьев.

Комнату накрыла тишина. Риган возвращаться к диалогу не спешил, я тоже. Огонь медленно затухал, язычки пламени становились все меньше и меньше, из-за чего комната постепенно погружалась во тьму. Можно было бы подкинуть дров, но для этого надо было встать, подойти к дровнице, взять пару поленьев и сунуть в камин. А мне не хотелось шевелиться. Не только потому, что казалось будто даже малейшее физическое усилие может спровоцировать новый виток боли, но и потому что тогда, в тот момент, мне показалось, будто вселенная замерла. И все остановилось. Растерянность, нерешительность, слабость. Все те чувства, которые преследовали меня долгие годы, все те эмоции, с которыми я просыпалась и засыпала. Это был тот редкий момент, когда ничто не терзало мою душу, когда мне было спокойно.