— Тебе плохо? — настороженно уточнил ребенок, но сделал несколько шагов назад, явно опасаясь меня и страшась.

— Нет, — я покачала головой. — Уже нет.

4.2. Сергей

«И, вспоминая меня

Ты, вспоминая меня

Вновь ненавидишь себя

Ведь она не я»

Artik Asti — Она не я

Сергей

Сажусь за руль, устало протирая лицо ладонью, чтобы хоть как-то прийти в себя. Еще ни один поход на могилу сына не вызывал во мне такую неподходящую в данный момент бурю эмоций.

Я вновь увидел Яну. Сидел рядом, почти касаясь её плеча своим и боролся с одержимостью просто обнять её, прижать к себе, вытереть мокрые от слез щеки.

Она изменилась. Похудела почти до неузнаваемости, осунулась. И лишь взгляд когда-то давно любимых глаз, остался таким-же невыносимо пустым, как и в последнюю нашу встречу.

Я предпочитал помнить её другой. Яркой, манящей, живой. Когда она бросалась в мои объятия и в глазах плескался нерастраченный океан любви. Когда глядя на нее, я не верил, что заслужил у судьбы в подарок чистое сокровище. Когда её облик, подсвеченный золотым сиянием, всегда стоял перед глазами, независимо от того был ли я рядом с ней или нет.

Я не видел других женщин. Их просто не существовало в моей жизни. После тяжелого рабочего дня среди искусственных улыбок и пластмассовых лиц, я летел домой, чтобы прижаться лбом к её груди и выдохнуть, пусть всего на один вечер, забыв, что за дверью моей тихой гавани, я вновь начну безудержную гонку за успехом и деньгами.

Только вот затем началась другая гонка. Гонка, где на кону стояла жизнь нашего сына. И в ней мы оба с треском проиграли.

Я банально устал. Устал гнаться за чем-то, устал от безуспешных попыток удержать Яну на плаву, когда как она заживо хоронила себя вместе с сыном.

Да, это было эгоистично с моей стороны. Да, я предал её в какой-то степени. Но сейчас что-то большее, чем чувство вины неистово билось в грудине, не давая мне мыслить здраво.

— И что это было? — напомнила о себе Вика недовольно, едва ли, не подскакивая от праведного возмущения на заднем сидении моего автомобиля.

Я бросил хмурый взгляд на отражение невесты в зеркало заднего вида и неопределенно хмыкнул. Из головы совершенно вылетело, что в салоне автомобиля я оказался не один.

— Хотел спросить то же самое. Что это было, Вика? Какого хр*на ты вообще полезла к моей бывшей жене?

— А что не так, позволь узнать? Ты сам сказал, что вы расстались без ссор и скандалов, по обоюдному согласию. Я думала, что тебе будет приятно, пригласи я её на наше бракосочетание, — Виктория независимо откидывает светлые волосы с плеч и принимает оборонительную позицию, скрещивая руки на груди и упрямо задирая подбородок. — А вот ты…

— Лучше молчи, — во мне начинает закивать гнев. Я предпочитаю не продолжать, но посыл и без этого ясен.

Я все чаще стал задумываться над тем, что со свадьбой мы поспешили. А с возвращением в мою жизнь Яны и подавно.

Любил ли я Вику? Возможно. Но явно не той всепоглощающей, жертвенной любовью, которую испытывал к Яне. Виктория была интересной, местами забавной. Она почти не раздражала и не выводила меня из себя. Всегда была рядом, но кроме благодарности долгое время я ни чувствовал ничего. Абсолютно ничего.

Холодность Яны в свое время затронула и меня. Выжгла изнутри возможность любить. Любить кого-то еще, кроме нее самой.

— Сереж, — Виктория преображается моментально. — Прости. Я не думала, что тебя это огорчит.

Блондинка всегда умело чувствует грань, когда перегибает палку и злит меня этим. И это в какой-то степени меня даже восхищает, пусть и на языке появляется горький осадок.

«Огорчит» — насмешливо хмыкает внутренний голос.

Меня мало что может огорчить в моей жизни. Черт возьми, да я счастливчик. У меня есть все, что ассоциируется с ярлыком: «идеальная жизнь»: деньги, красивая женщина, успех в работе, недвижимость, автомобиль. У меня есть всё…Кроме выхода.

Маятник раскачивается со стороны в сторону. Яна и Вика. Черное и белое. Жизнь и анабиоз.

Я не понимал, почему вдруг так остро встал этот выбор. Всего одна встреча и один телефонный звонок и прошлая жизнь, вдруг разорвала моё сознание. Вытряхнула наружу все сомнения, насильно заставила взглянуть на заново выстроенный мир под другим углом.

— Любимый, — изящные ладошки Вики скользят по плечам, разминают напряженные мышцы, дарят ласку. — Прости.

И этот хриплый шепот на ухо, но только память яркой вспышкой подкидывает совершенно другую сцену, и я не могу ей сопротивляться, как не пытаюсь.