Но в те моменты их несогласий друг с другом, хоть было понятно, почему они так насчёт своего упёртого на одном своём идиотизме собеседника недоумевают, – «Он отстал от жизни и всего боится», – так доумевал Резус, «Его волнует только одно, и это не здоровье пациентов», – рассуждал Леонид, – то вот сейчас Резус не совсем понял, что послужило такой ярости Леонида, где он забыл о всяких приличиях, можно сказать, в первый раз, не прикрываясь рамками приличий и деликатности, открыто бросил ему вызов.

– Неужели из-за какой-то мирянки? – задался вопросом Резус. – Да кто это, или что это такое? Ничего не пойму. – Но Резус, как и Иван не получил ответа на свой вопрос. Леонид вдруг заявил: «Вас ждут ваши пациенты», – и на этом закончил разговор и покинул их. Ну а Иван с Резусом переглянулись, всё друг за друга отлично поняв, – «пациенты ждут» это всего лишь сакраментальная фраза, обозначающая бытие человека больного в стенах медицинского учреждения, и никак не служащая для врача мотиватором для его действий в направлении начала приёма пациентов (пациенты всегда будут ждать и это данность), – отправились каждый в свою сторону.

И если эти стороны разнились между собой только направлением движения, то та сторона, в которую чуть раньше направился Антип, плюс ко всему лежала в другой плоскости – он выдвинулся по лестнице вниз. Ну а внизу не столь большой выбор как наверху, и из-за специфики этого пространственного положения, там находятся, либо подвальные помещения, либо патологоанатомическое отделение, или же похожее на кромешный ад помещение, где сам чёрт ногу сломит. Куда же направил свой ход Антип, то путём не сложных расчётов, будет не сложно догадаться – он решил посетить патологоанатомическое отделение, чтобы так сказать, провести подготовительные мероприятия на их скорое посещение этого отделения.

Ну и казалось, а Антипу со всей его уверенностью так казалось, что здесь, в этом мало привлекательном для живых людей холодном помещении, людей живых редко встретишь, а всё больше отживших своё, но только Антип мягкой поступью спустился с последней ступеньки, ведущей в это отделение, как до его слуха доносятся человеческие разговоры. И первое, что делает Антип, так это замирает на месте и начинает прислушиваться к исходящему со стороны холодильного отделения разговору. И это разумное решение со стороны Антипа. Вдруг это между собой ведут разговоры уже и не люди, а их неживые последствия, то тогда появление здесь Антипа будет уж точно не ко времени. Ведь они и так еле выкроили для себя время поговорить, – Людвиг большой трудоголик и не даёт им времени расслабиться, – а тут опять для них помеха.

А ведь они не от делать нечего ведут все эти разговоры, а им это насущно надо – никто же не знает, что там их впереди ждёт. А так они поговорят между собой, поделятся своими сомнениями насчёт себя: «Б**ть, чувствую, что меня в аду Элоизович ждёт!» или «А я вот уверен в обратном, меня никто и значит, ничего хорошего не ждёт», – выговорятся и им станет как будто легче. Всё-таки им не в одиночку отправляться в путь, а это уже вселяет силы и надежды.

Но как услышалось Антипу, то ведущиеся там разговоры совсем не похожи на разговоры людей уже своё отживших, а судя по всему, то те, кто там сейчас разговаривал, были людьми живыми. Они в разговоре совершенно не придавали ценности чужой жизни, где помимо самого сложного пошиба слов, часто звучали в чей-то адрес угрозы для их жизни – что-то вроде того, что голову оторву или накормлю этим подонком рыб.

Ну а Антип, отлично зная, что только при жизни человек не придаёт особой ценности этой своей жизненной данности, сделал за этих людей соответствующие выводы, – не просто живые, а интенсивно проживающие свою жизнь люди, – и больше не стал задерживаться на месте и вошёл внутрь. Ну а там его встречает картина маслом «Не ждали», правда только в исполнении кисти экспрессиониста, в стилистике новой существенности и ещё там чего такого, чем дополняют недостаток своего художества субъективно талантливые художники. В общем, его появление было полной неожиданностью для собравшихся у одного из занятых трупом столов типов, в количестве трёх единиц. Правда, не без своих особенностей.

Эти типы и сами страшно выразительно выглядели, а если к этому прибавить окружавшую их мрачную обстановку и лежащий на разделочном столе труп, то тут даже и не знаешь, за кого нужно было больше страшиться – за них или же за того глупца, кто вдруг посмел их удивить. При этом этим типам всё же было не привыкать удивляться, – они, судя по их разбитному виду, люди были бывалые в разного рода передрягах, где от удивления в глазах до жмура в тех же глазах один огнестрельный шаг, – раз они не отвалили от страха свои челюсти вниз, а только лишь дёрнулись, но не поджимать свой хвост, а за чем-то существенным в карманы. Так что естественной реакцией Антипа на направленные на него стволы пистолетов была его остановка на пороге. Где он остановился и стал дожидаться, когда его о чём-нибудь спросят и тем самым позволят раскрыть рот. Чего недолго пришлось ждать, и как только эти суровые в своей жестокости к окружающему их миру люди переглянулись, то самый крепкий из них, и к тому же обладатель самого авторитетного слова, Молот, задаёт вопрос:

– Ты кто такой?

На что Антип делает удивлённое лицо, что его совсем не красит в глазах этих авторитетных людей, не привыкших видеть такую мимикрию лица на лицах людей отвечающих перед ними всем собой и в частности на поставленные ими вопросы. Вот если бы он в жалости к себе, псу поганому, поплыл, то это ещё допустимо до их носков ботинок, а тут прямо какой-то вызов их основам жизни. И одного этого уже было достаточно, чтобы этого и не пойми, что за мошку, без очереди положить на соседний стол с биркой на ноге, а тут он ещё и говорит уж совсем невероятные вещи.