— Не кипятись. Сегодня день открытия клуба! Моего клуба, змеёныш!

Люцифер приковылял к умывальнику. Я посмотрел на его отражение в зеркале. Видеть жизнерадостного лидера поп-готик группы да к тому же, разукрашенного в черно-белый грим, было до коликов странно.

Я вздохнул.

— Никакой это не твой клуб. Он принадлежит Стомефи, а дела решает Аримович.

— Я — маскот. Без меня этот клуб и наполовину не был бы таким популярным. Да и чья бы вокалистка мычала! Твоя студия тоже принадлежит Эриху…

— Не было б тебя, нашли бы кого-то другого. И найдут. Клоуны имеют свойство приедаться. Люцик.

— Клоуны, значит, — Люцифер выдрал из аппарата почти метр бумажных полотенец и скомкал их в плотный шарик. — Брат мой, я-то хоть осваиваю сложное искусство музыки и… как ты там говоришь? Клоунады? А твоё сводится к тому, чтобы навести объектив и нажать кнопку. Это даже не клоунада. Это нечто среднее между говном и обезьянкой.

— Да-а, — протянул я. — У параши всегда кажется, что художник мажет что-то на бумагу. А писатель по кнопочкам бьёт, набивая меньше, чем средний планктон в мессенджере.

— Господа и дамы, всё надо делать с фотографами! Фотограф всё сделает лучше!

— Хороший фотограф на вес золота.

— Блин, — он выразился крепче, — змеёныш. Назови фотографом девочку лет двадцати, которая купила вчера зеркалку, а позавчера научилась слои накладывать в Фотошопе, одень её в «интеллигентские» шмотки с шарфиком, и у неё отбоя от клиентов не будет. Мать твою, мою… тьфу, змеёныш! Лажа в твоём деле так легко косит под обычную посредственность, что люди ни херашеньки не видят разницы! Они падки на посредственность, башка ты гуталиновая! Это не то, что в музыке! Или театре! Там лажей будет вонять как от трупа!

— А то, что вокруг гремит, это — музыка?! — возопил я, позабыв уже, о чем мы с ним орёмся.

— Это — не метал, БЫДЛО! — взвизгнул Люцифер, дотянув до «ля» второй октавы. — Парни. Отделайте его от души. Парни. Только оставьте парочку живых мест. Брат все-таки.

— Ты что, обдолбался?! — гаркнул я и, не дожидаясь очевидного ответа, попытался шмыгнуть между амбалами. Они оказались проворней.

— Ну ёп…

Даром что амбалы, работали они грамотно. Ни синяка, ни царапины, одна лишь чистая, незамутнённая внешними проявлениями боль. Когда сил вопить у меня не осталось, они швырнули меня в кабинку к Яне. Двуличная сука братец картинно отвернулся, не глядя на то, как меня обрабатывают.

Когда они ушли, я лежал мордой в пол, не в силах пошевелить даже пальцем. Не знаю, сколько часов прошло до того момента, когда меня перевернули на спину. Поверх темных очков в титановой оправе на меня смотрел как всегда безупречный Эрих Стомефи. Даже лучшие из нас вынуждены справлять нужду.

— А я тцелый день не мог то тепя тасваниться.

— Эрих…

— Молчи.

Он взвалил меня на плечо и потянул за собой, шаркая начищенными ботинками. Как же я хочу быть похожим на Эриха! Иметь такой же акцент, зачёсанные назад волосы, разъезжать на новейших немецких тачках, носить стильные костюмы, шитые по личным эскизам, и вести уйму разных дел — от клуба и фотостудии до фабрики конфет.

…Кажется, я отрубился, потому что как-то резко понял на ощупь, что сижу в кожаном кресле. Эрих восседал на диванчике напротив.

— О, волшебство нашатырного спирта! — воскликнул он, принюхиваясь к серебряной фляжке, в которых нормальные люди держат коньяк. — Кто она по твоей постельной классификации?

— Кто? А. Да. Шельма.

— Пф. Мне-то покасалось, минимум Фурия.

Голову будто раскроили, и трещина разрасталась.

— Эрих… не мучай. Что тебе надо?

— Патчему ты не скасал Азилеву про мопильный?

— Азилев… какой Азилев… А, Азалев!

— Азилев, Азалев — один тщерт, — резонно заметил Эрих, пригубив фляжку.

— Считай, интуиция. Надо чтоб… не полиция нашла мобильный. Так надо.

— Уш тчему, а интуитсии твоей я доверяю. Есть вопрос, по поводу студии.

Я насторожился.

— Я навёл справки и не обнаружил, что ты хоть как-то заинтересован в поднятии популярности своего заведеньица.

— Куда делся твой «идеальный» немецкий акцент? — улыбнулся я, сам судорожно соображая, к чему он клонит.

— На ерунду не ведись, — посоветовал Эрих. — Меня интересует, почему тебе положить на расширении клиентуры. От старой мы получаем не столь… свежую энергетику. Люцифер вот снова начал хромать.

— Неужели моя лавочка у тебя единственная?

— Вопросы, — он взглянул на часы. — У тебя не так много времени, чтобы убедить меня в своей квалификации.

Я весь подобрался и провёл рукой по волосам. Мысли скакали — в основном потому, что я не знал, с чего начать.

— Слушай, Эрих, я зажат в сраные клещи.