– Нет.

– Как же так?

– Мы действительно должны были сегодня с ним встретиться. Осматривались собрания Бурлак-Стрельцова. Но он почему-то не явился

– Странно. Он ушел из дома в шесть утра.

В напряженном, нарочито спокойном голосе жены Бонэ ощущалась не тревога, а леденящий безысходный ужас. Косачевский попытался ее успокоить.

– Нет, я не волнуюсь. Но что с ним могло произойти?
– сказала она, когда Косачевский исчерпал немногочисленные слова утешения.

Задавать вопросы, конечно, значительно легче, чем искать на них ответ.

Что могло произойти... Мало ли что могло произойти с человеком в Москве 1918 года!

Косачевский повесил трубку, дал отбой и позвонил дежурному по Уголовно-розыскной милиции. Дежурил аккуратный и исполнительный инспектор Борин, который входил в группу Косачевского по расследованию ограбления Патриаршей ризницы. Косачевский подробно описал ему внешность Бонэ.

– Через час я вам телефонирую, Леонид Борисович, - пообещал Борин.

Борин позвонил через полчаса. Произошло самое страшное: Бонэ оказался одним из 27 человек, убитых в Москве за прошедшие сутки...

Его труп был найден в Ананьевском переулке и теперь находился в Первом морге Городского района.

Ломая спички, Косачевский закурил.

– Вы меня слышите, Леонид Борисович?
– спросил Борин.

– Да, слышу, - подтвердил Косачевский, раскуривая отсыревшую папиросу. Когда и кем обнаружен труп?

– Труп найден около двенадцати дня. В сугробе Его снегом присыпало. Дети наткнулись. Они из снега крепость строили, - обстоятельно объяснил Борин. Ну, и родителям сообщили, а те - в милицию. Пролом черепа и шесть проникающих ножевых ранений в области грудной клетки, сердце задето... По заключению медика, смерть наступила между шестью и семью часами утра, возможно, несколько позже. Пролом черепа и ножевое ранение сердца смертельны. Три раны посмертны, нанесены уже трупу. Вы меня слышите, Леонид Борисович?

– Слышу, Петр Петрович, слышу, - Косачевский сделал глубокую затяжку, аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. Происшедшее никак не укладывалось в его сознании. Значит, в то время, когда они встретились возле особняка Бурлак-Стрельцова, Бонэ уже не было в живых. Но как он оказался в Ананьевском переулке, что ему там потребовалось? У папиросы был едкий и кислый вкус. Косачевский с отвращением раздавил окурок в пепельнице, спросил у Борина, кто из Уголовно-розыскной милиции выезжал на место происшествия.

– Агент второго разряда Омельченко из Городского района, - сказал Борин. Тот, который бандгруппу Лысого ликвидировал. Толковый работник.

– Омельченко опрашивал жителей близлежащих домов?

– Разумеется, Леонид Борисович.

– Кто-нибудь видел убийство?

– Нет, никто ничего не видел и не слышал.

– Собаку применяли?

– Да, но безрезультатно.

Трудно было предположить, чтобы у такого человека, как Бонэ, имелись враги, ведь он был из тех, что и мухи не обидит. И тем не менее Косачевский спросил:

– Предполагаемые мотивы убийства?

– Скорей всего ограбление, - помедлив, сказал Борин.
– Пальто и шапка с убитого сняты, карманы пиджака и брюк вывернуты. Но, сами понимаете, ручаться ни за что нельзя.

Косачевский закурил было новую папиросу, но тут же сунул ее в пепельницу.

– Я вас попрошу, Петр Петрович, проследить за расследованием. А Омельченко пусть ко мне завтра с утра подъедет.

– Будет исполнено, Леонид Борисович.

– И еще... А впрочем, все, Петр Петрович. Спокойной вам ночи.

Теперь Косачевскому предстояло самое трудное - беседа с Варварой Михайловной. Конечно, нужно было ее как-то подготовить, найти необходимые слова утешения. Но как и чем можно утешить человека, потерявшего своего близкого? В подобных случаях утешает только время. И то не всегда. Косачевский знал людей, которые пронесли нетронутой скорбь потери через всю свою жизнь.

Косачевский подошел к телефону, снял трубку и вновь положил ее на рычаг. Нет, он не мог заставить себя позвонить жене Бонэ. Но около часа ночи позвонила она сама.

– Извините за поздний звонок, Леонид Борисович...

– Я не сплю.

– Вы что-нибудь выяснили?

– Я звонил дежурному по Уголовно-розыскной милиции, - сказал Косачевский, невольно оттягивая тот момент, когда придется сказать о происшедшем.

– Им что-нибудь известно?

– Да.

– Что же произошло с Александром Яковлевичем?
– почти выкрикнула она.

– Видите ли...

– Леонид Борисович, меня не надо подготавливать, - после паузы сказала она.
– Я не истеричка. Я хочу знать правду. Он убит?