В том, что Верена представительница дворянского рода, сомнений ни у меня, ни у моих ближников не было. Тот же Бертран не единожды отмечал ее безупречные манеры. Именно он настоятельно порекомендовал мне предоставить девушке, приличествующий ее положению комфорт. Наверняка ее благородная семья ищет ее. И рано или поздно они ее найдут в доме, где к ней относились соответствующим ее происхождению образом.

С Бертраном, который был настоящим гуру в этих вопросах, я не спорил, хотя не совсем понимал, зачем мне это нужно. Но все-таки решил довериться моему опытному камердинеру — он еще ни разу не подвел меня ни действием, ни советом. Тем более, что, несмотря на пережитое за все эти месяцы, я все еще ощущал себя чужаком в этом мире. И Бертран, сам того не осознавая, был для меня лучшим гидом.

Поэтому с момента приезда в распоряжение Верены поступила Жози, дочь Агнесс, которая стала ее личной горничной. Жан-Клод Сильвен занимался ее гардеробом, а Михаэль Рупп, эрувильский ювелир, скупавший у меня драгоценные камни, доставил в мой замок несколько украшений, которые, согласно местному этикету, должны были наличествовать у каждой молодой особы из благородной семьи. И это не считая всяких галантерейных товаров, навроде перчаток, шарфов, гребешков, духов, кремов и прочей мелочовки. В общем, содержание спасенной обходилось мне в приличную сумму. Правда, при нынешнем моем состоянии, которое Захарий Берон постепенно начал приумножать, расходы на Верену были каплей в море.

Сегодня девушка была в темно-синем платье. На ее тонкой шее красовалось изящное жемчужное колье, а в ушах блестели маленькие перламутровые серьги.

Верена, изобразив безупречный книксен, кивнула, соглашаясь на прогулку.

Некоторое время мы шли молча, наслаждаясь весенним солнцем и пением птиц, которых в моем саду было в изобилии.

— Мадмуазель, полагаю, что вы уже догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить, — произнес я, когда мы остановились рядом с клумбой, цветы в которой были высажены в определенной последовательности, что формировалась в пестрый узор.

Верена слегка вздрогнула. Кивнула и опустила голову, ожидая продолжения.

— Притвориться немой после того, как вы избежали смерти, было не самой плохой идей.

После моих слов на щеках девушки появился румянец. Она вся напряглась.

— У вас появилось время изучить обстановку и людей, которые вас спасли, — продолжил я. — Полагаю, раз вы ни разу не пытались сбежать, вы почувствовали себя в безопасности. Я и все мои люди уверены, что вы благородного происхождения. Поэтому я постарался сделать так, чтобы вам было комфортно в моем доме. Но, как вы сами, вероятно, понимаете, так долго продолжаться не может. Ваша семья наверняка ищет вас. Если вы назовете мне свое имя, я бы мог связаться с вашим отцом…

Верена подняла голову и посмотрела мне в глаза. В ее испытующем взгляде читались одновременно сомнение и мольба.

— Мадмуазель, я понимаю вас, — мягко произнес я. — Вам бы хотелось, чтобы все оставалось так, как есть… Но, увы, я не могу так поступить ни с вами, ни с вашими родными…

О рисках для себя и моих людей я не стал упоминать.

— Кроме того, — продолжил я. — Как раньше уже не будет. Все в замке уже знают, что вы можете говорить.

Верена вскинулась, и ее щеки залил румянец.

— Вы несколько раз кричали во сне, — произнес я, переходя на местный язык. — Кстати, примите мои комплименты, ваш вестонский безупречен.

Верена громко выдохнула и обреченно опустила плечи. Сейчас она была очень похожа на подростка, которого застукали за поеданием втихаря печенья.

— Когда это произошло? — тихо спросила она.

Я отметил, что голос девушки был выразительным и мелодичным. И на вестонском она действительно говорила очень правильно, хоть и с небольшим акцентом.

— После того как мы приехали в замок, — ответил я. — Видимо, в дороге вы старались держаться и контролировать себя, но, когда попали в более защищенное место, расслабились.

— Мессир, — наши глаза встретились. Она торопливо продолжила: — Я действительно чувствую себя в безопасности в вашем доме. И я благодарна вам и вашим людям за мое спасение.

— Уверен, каждый благородный человек поступил бы на моем месте так же, — коротко поклонился я. — Но вы так и не назвали своего настоящего имени.

— Верена — это мое настоящее имя, — ответила она. — Его дала мне моя матушка. Просто меня знают под другим именем.

— Каким же? — я ощутил, как у меня засосало под ложечкой.

Куда же меня снова угораздило влезть?

— София-Верена фон Мирбах, герцогиня Вюртенбергская, — произнесла девушка, слегка вздернув подбородок. Ее голос стал неожиданно твердым, а взгляд напряженным. — Вы упоминали о моих родителях, которые наверняка беспокоятся обо мне. Увы, но я сирота. Моя мать умерла в казематах Железного Замка, когда я была еще совсем ребенком. А отец, после того как проиграл битву при Люнебурге, где погиб мой старший брат, был казнен в Вольфсбурге. Его обезглавили и четвертовали на потеху толпы по приказу узурпатора Оттона Второго.