А затем он снова стал самим собой. В ушах его звучали мольбы Чанта. Все радостные эмоции схлынули, и его охватил мучительный стыд.

Демаскус уже задумывался над тем, что ему может не понравится то, кем он был раньше. Теперь же он начал опасаться, что дела обстоят ещё хуже. Он знал, что являлся убийцей, но полагал, что прибегал к своим умениям лишь ради высшей цели, повинуясь воле божественных созданий.

Но что, если он искренне наслаждался своей работой?

Его охватила дурнота.

Тяжело поднявшись на ноги, Демаскус направился к глиняному умывальнику, над которым висело зеркало в бронзовой оправе. Он плеснул в лицо водой. В отражении перед ним снова возник Инакин и он сам, затягивающий Вуаль вокруг его беззащитной шеи.

Нет. Думай о чём-то другом, - приказал он себе. – О чём угодно!

Верно… после того, как они постучались в заднюю дверь принадлежащего Карменере дома, она оказала двоим незнакомцам радушный приём. И Рилтане тоже, несмотря на то, что она, очевидно, чем-то сильно обидела серебряную звезду. Демаскусу хватило такта не расспрашивать о подробностях. Но, учитывая его первую встречу с воровкой, кое-какие догадки у него имелись.

Он отыскал полотенце и мыло. Судя по всему, Рилтане повезло, что Карменере не вышвырнула её отсюда за ухо.

Последовательница Селуне и слышать не захотела о том, чтобы они отправились обратно через весь город, учитывая, что «Рилта» едва успела восстановиться после ранения. Кто знает, какие ещё типы могут встретиться им на улицах?

Его это вполне устраивало. К тому моменту, когда они закончили объяснять ей, почему, по их мнению, в кабале Огненного Шторма скрывается некий культ, ночь уже полностью вступила в свои права. Чем больше подробностей они рассказывали, тем сильнее становилось беспокойство, отражающееся на лице Карменере.

Но, каковы бы ни были её мотивы, их доводы, судя по всему, оказались достаточно убедительны, чтобы она согласилась оказать им помощь. Когда Карменере сказала, что утром отошлёт весточку тёте, удивлённой выглядела даже Рилтана, хотя она сама и предложила отправиться к ней.

Демаскус вытер руки и лицо полотенцем, узоры на котором напомнили ему о слоистых подземных отложениях. Он надел броню и плащ и, взяв в руки бледную полосу ткани, спросил:

– Тебе есть что добавить?

Шарф не шелохнулся.

Он завязал его узлом на эфесе, оставив концы свободно болтаться в воздухе, и, покинув спальню, зашагал по извилистому коридору.

В конце него обнаружилась комната, залитая лучами солнца. Чант, Карменере и Рилтана сидели за небольшим столом. Демаскус рефлекторно отметил расположение всех окон и дверей, а также положение собравшихся относительно друг друга…

Сморгнув, он сосредоточился на ростовщике. В этой со вкусом обставленной комнате тучный Чант казался чужим, но, судя по всему, его это ни капли не смущало. Взгляд его был неотрывно прикован к стоящим на столе блюдам.

После стычки с торговцем информацией он ещё долго выглядел расстроенным, но, похоже, запах пирогов смыл все его тревоги. Разбросанные вокруг его тарелки крошки свидетельствовали о том, что отсутствием аппетита он точно не страдал.

– Съешь что-нибудь, - предложила Карменере, указывая на блюдо с фруктами и сыром и груду дымящихся плоских пирогов.

Схватив бледный продолговатый фрукт, Демаскус вгрызся в него. Тот оказался на удивление сладким и твёрдым. Он расправился с ним за пару мгновений, оставив только черенок.

Улыбнувшись, Чант передал ему кусок сыра.

– Попробуй. У серебряной звезды отменный вкус!

Карменере кивнула, принимая комплимент Чанта.

Демаскус попробовал сыр. Тот оказался мягким и слегка пикантным – лучший из всех сыров, которые ему доводилось есть на своей памяти. Не то, чтобы это многое значило.

– Благодарю за то, что приютила и накормила нас, - произнёс он.

– Не за что, - ответила жрица. – Если любите копчёное мясо, у меня оно тоже есть. Я не стала выставлять его на стол, так как Рилтана не ест мясо.

– Ты не ешь… мясо? – спросил Чант голосом, в котором звучало такое недоверие, будто Карменере только что поведала им, что солнце завтра рухнет на Фаэрун.

– Не ем, - подтвердила Рилтана.

– Это что-то нездоровое. Ты что, больна? Оно же такое вкусное!

Рилтана вздохнула.

– Не люблю обсуждать свои привычки, но, раз уж ты спросил… Я не ем плоть зверей, потому что они являются живыми существами, как ты или я. Им, как и нам, знакома скорбь, радость и чувство потери. Мне это кажется чем-то вроде каннибализма, и я предпочитаю избегать такую пищу.