Но радоваться угнетенным массам пришлось недолго. На смену вандальскому гнету пришел византийский. Под угрозой оказались и независимые от вандалов владения мавро-берберов, их государства. Византийцы предприняли попытку расширить свои владения за счет их территории. По свидетельству Захария Ритора, мавро-берберы по-прежнему продолжали сопротивляться завоевателям, на этот раз византийским [174] . Владения мавро-берберов теперь стали очагами сопротивления местных жителей византийскому господству и восстановлению рабовладельческих порядков.

Реставрируя рабовладельческие порядки, император Юстиниан разглагольствовал: «Да знает вся Африка милосердие всемогущего бога, и да вспоминают ее обитатели, насколько они, освободившись от жесточайшего порабощения и варварского ига, заслужили свободную жизнь под нашим счастливейшим правлением» [175] . Действительность оказалась иной. Как свидетельствует Прокопий Кесарийский, «Юстиниан тотчас же послал земельных оценщиков и стал устанавливать непосильные налоги, которых прежде не было» [176] . Католической церкви возвращались ее владения, дома, церковные украшения. Земля подлежала возвращению ее прежним владельцам и их наследникам (трем поколениям наследников). Лучшие земли император присвоил себе. Закон, изданный в 552 г., требовал возвращения крупным землевладельцам «колонов, которые во время вандалов бежали из поместий и жили среди свободных» [177] . А это означало, что колоны, бежавшие от вандальского господства к мавро-берберам и жившие там как свободные, возвратившись после поражения вандалов, попадали в крепостную зависимость к крупным землевладельцам.

Во главе Северной Африки Юстиниан поставил преторианского префекта, позже получившего звание экзарха, с 396 чиновниками при нем, а во главе провинций — 4 консула и 3 презида с 50 чиновниками при каждом. Были расквартированы войска, перед которыми поставили задачу подчинить Византии все провинции в тех размерах, которые они имели до появления вандалов в Африке [178] . Как верно подметил Прокопий Кесарийский, «Юстиниан, устраивая здесь все по своему произволу, хотел иметь возможность высосать все соки из Ливии и ограбить ее целиком» [179] .

Вандальское и византийское завоевание Северной Африки задержало ее нормальное социально-экономическое развитие, обессилило ее, чем воспользовались африканские степные кочевые племена, а вслед за ними и арабские завоеватели.

В III–IV вв. в Северной Африке развивались процессы феодализации, связанные с достигнутым уровнем ее производства и невыгодностью применения рабского труда при таком уровне. Крупные землевладельцы стали пополнять естественную убыль рабочей силы за счет местных людских ресурсов путем закрепощения различных категорий местных тружеников. Связь с Римом и зависимость от него была главным образом политической. Ничего не получая от Рима, страна снабжала его продовольствием и платила многочисленные налоги.

Перестройка народного хозяйства на крепостнический лад, сохранение многих остатков рабовладельческого строя, закрепощение местных тружеников и низведение их до положения рабов, вымогательства чиновников и сборщиков налогов, своеволие военачальников привели к обострению социально-политической борьбы.

Социальный протест тружеников выливался в массовых восстаниях агонистиков-циркумцеллионов, еретических движениях, в бегстве к мавро-берберам горных и пограничных районов.

Часть местной социальной верхушки, недовольная неспособностью Рима гарантировать внутренний мир и внешнюю безопасность страны, видела выход в создании местного государства и местной церковной организации в виде донатистской церкви.

Мавро-берберские племена горных и пограничных районов могли стать союзниками африкано-римской знати в борьбе за независимость от Рима и против опасности со стороны степных кочевников, но они оказались в конце IV — начале V в. ненадежными, поскольку сблизились с революционными и оппозиционными слоями местных жителей, искавших у них убежище, и приняли христианство по донатистскому обряду.

Наступление мавро-берберских племен в начале V в., обострение церковной борьбы и участившиеся восстания циркумцеллионов привели к тому, что Бонифаций, вокруг которого сплотилась значительная часть местной знати, оппозиционной к Риму, обратился за вандальской помощью в Испанию. За такой же помощью обратилось и правительство Западной Римской империи. Та и другая сторона надеялась использовать чужеземцев не только против социальной и внешней опасности, но и друг против друга и проложила им дорогу в Африку. При этом господствующий класс считал главной опасностью революционные движения зависимого и закрепощаемого африкано-римского населения и поэтому жертвовал всем, решительно всем: религией, политической свободой, родиной ради подавления силами вандалов революционного движения угнетенных масс. А поскольку ни одна из сторон, обратившихся за вандальской помощью, не могла заставить вандалов служить ее интересам, они не посчитались с призвавшими их и установили свое господство в стране.

Завоеватели резко отличались от местных жителей языком, образом жизни, религией и рассматривали их с имуществом как свою добычу, вследствие чего сложились враждебные отношения между ними, несмотря на то, что их король привлек на службу часть местных чиновников и знати. Они не имели притока соплеменников извне, что привело к превращению их в замкнутую военную касту, противостоящую всей массе местных жителей и живущую за счет их труда.

Оккупанты, ликвидировав революционную ситуацию в стране, затормозили ее дальнейшее социально-экономическое развитие. Они, препятствуя притоку в романизованную часть страны соседних мавро-берберских племен, задерживали их переход к оседлому земледелию и способствовали тому, что эти племена из потенциальных союзников романизованных жителей в их борьбе против степных кочевников, вторгавшихся в страну, становились союзниками степных кочевников.

Оккупированные вандалами города пришли в упадок. Их территория сократилась. В дошедших до нас надписях времен вандальского господства нет ни одной, свидетельствующей о восстановлении или строительстве каких-либо сооружений, за исключением нескольких бань. Ирригационные сооружения пришли в упадок. Количество обрабатываемой земли катастрофически уменьшалось. Многочисленные города, являвшиеся центрами сельскохозяйственного производства, культурной и политической жизни, исчезли.

Угнетенные массы страны вели постоянную борьбу против завоевателей [180] . Многие из них в поисках спасения от военно-арианского террора вандалов бежали к мавро-берберам горных и пограничных районов, что помогло их предводителям создать свои государственные объединения и успешно воевать против вандалов. Такое положение использовала Византия, ликвидировавшая королевство вандалов и аланов и заявившая претензии на всю романизованную часть Африки.