— Зачем горячку пороть? — возразил Еранцев.

— Зачем? Чтоб, значит, от эпидемии животный мир спасти. Так я понял. А это, милок, серьезно!

— А если он здоров, не болен, если кто-нибудь слух пустил?

— Ну, милок, это уж второй вопрос. Базарить у нас не принято. Дали на все это дело сутки. Вертолет дороговато стоит. Каждый час полета, считай, триста рубликов.

— Сутки… — задумался Еранцев.

Они подошли к пруду, Еранцев помахал рукой купающимся, стал дожидаться, когда начнут выходить на берег.

Первым вылез Чалымов.

— Ребята, кто пойдет на волков? — крикнул Тумарев.

— А что! — мощно выдохнул Чалымов. — Прекрасное развлечение. Ружья будут? Стрельба всегда бодрит…

Он на ходу растирал тело жестким полотенцем, и руки-ноги его багрово горели, во всей фигуре угадывался избыток силы, накапливающейся в долгой здоровой работе.

Но почему-то фигура Чалымова, отметил Еранцев, ладная, изумительно правильная, фигура эта здесь поражала своей ненужностью.

Арцименев и Надя еще купались. Надя плыла, быстро-быстро взмелькивали над водой ее белые руки. Игорь, держась от нее чуть в сторонке, что-то говорил Наде, кажется, подбадривал.

— В охотниках не состоишь? — глядя на Чалымова, спросил Тумарев.

— Не имею счастья, — словоохотливо отозвался Чалымов. — Разряд по стрельбе есть.

— Да мне велено с билетами собрать, — смешался Тумарев.

— А для вас что важнее — охоту организовать или волков перебить? — хитро сощурился Чалымов.

— В том-то и дело, истребить надо. Эпидемии опасаются.

— Я, между прочим, тоже иногда в «десятку» попадал, — вдруг сказал Еранцев. — Документов, правда, тоже нет.

— Что ж, — закурив, сказал Тумарев. — Быть тому, чего не миновать. Кто умеет стрелять, того на номера поставим…

— Сами поведете? — поинтересовался Чалымов.

— Не-е… Я тут покомандую, а в лесу егерь — хозяин. Обещали прислать егеря…

— По какому случаю митингуете? — громко спросил Арцименев, вылезший из воды.

Еранцев впервые с удивлением отметил поразительное сходство его с отцом, до чего же он похож на своего отца, Николая Зиновьевича. Не хватало только седой, коротко стриженной бородки. И лицом, и движениями — походкой, жестами — походил Игорь на отца. И основательностью, дающейся человеку, рано получившему власть над другими людьми. Таких беда обходит стороной. Он неуязвим, имеет все, чего хочет, добивается того, что другим и не снится, это написано у него на роду. Из такой породы — везучей. И все же ну его. Еранцев еще раз удивился, вспомнил вчерашнего Игоря, когда тот вел себя так, будто потерял все и жизнь его кончилась. Правда, Игорь сейчас был снова спокоен, даже, откуда что и взялось, счастлив.

Еранцев дожидался Игоря, по-альпинистски неторопливо одолевавшего крутизну, поймал его взгляд, тот, должно быть, угадал, что Еранцев думает о нем, пригасил зеленоватый блеск в глазах. Нет, этот не пожалеет.

Мысль эта была не страшной, была хуже — горькой и дикой. Она никак не вязалась с прежним представлением Еранцева об Игоре; для того чтобы понять все до конца, нужно было подробнее, день за днем ворошить прошлое — те два школьных года. Но заниматься сейчас этим Еранцев не мог, да и не хотел.

Вдруг он вздрогнул. На него глядела снизу Надя, она как-то обиженно, через силу улыбнулась ему, выбираясь из воды на травянистый бугорок с красноталом. Потом, уже из-за кустиков, молча, одними глазами упрекнула: «Что же ты меня бросил?»

Еранцев без слов, глазами же ответил: «Виноват…»

Арцименев, взобравшись наверх, задышливо поздоровался с Тумаревым:

— Привет аборигену!

— Чего, чего? — не понял Тумарев.

— Привет, говорю, аборигену, то есть, в переводе на русский язык, местному жителю…

— А-а…

Тумарев, откашливаясь после папиросы, скользнул по Арцименеву оценивающим взглядом: вправду ли охотник? Игорь посмотрел на Тумарева, на обвислые, в репьях штаны, спросил с веселым смешком:

— Что, не нравлюсь? Не гожусь? На охоту, слышал, собираетесь?

— Никого неволить не буду, а просьба такая: в облавной охоте поучаствовать надо.

— В охоте? — переспросил Игорь. — На волков? Все встречные-поперечные за мной!

— В жизни, мил-человек, всяко бывает, — обиженно проговорил Тумарев. — Если б просто пугануть, мы бы сами справились. А тут бить надо, правила строго соблюдать…

— Да, понимаю, — надумав что-то, сказал Арцименев. — Правила элементарные. Но, чтобы было по высшей категории, авторитет нужен! Слушай, Миша, давай позвоним старику? Может, согласится. И егерь Мирон с ним. У него выжлец и две выжловки.

Повернулся к Тумареву, сказал:

— Спасибо вам! Может, охота приличная получится.

— Да что я… — ответно вдохновился Тумарев. — Были бы свои охотники, своих бы наслал. А покамест вам спасибо! Только вот красного волка жалко. Мне, мил-человек, если начистоту, его, ой, как жалко. Он у нас под боком который годик живет. Он волков, которые стаей рыщут, отпугивал. За сколько лет ни теленка, ни козленка не пропало… А теперь-то, говорят, заболел, опасен стал… Как какой ребенок убежит на околицу, так и захолонет сердце…