– Женьк, ну чего ты, штаны удобные, и не на каблуках же по огороду бегать.

– Они не удобные, они - удобищные! Видела бы тебя Ландыш! Хотя, я ж Ландышке сейчас тебя покажу!
– расфыркалась подруга, щелкнула камерой телефона, неожиданно наведя на хозяйку дома, отправила фотографию и достала сигареты.
– Ну, показывай свои достижения, пейзанка.

– Пока нечего, Жень, землю мне мужики вскопали, я только прибрала участок, сделала отводки малины и ежевики, клубника была пара грядок, пока оставила, обработала. Что еще, - начала вспоминать Ира, проводя экскурсией долгожданную гостью по дорожке огорода.
– А, теплицы потихоньку заполняю, картошки кинула так, на еду осенью, не буду ломаться с ней, у соседа по осени куплю пару ведер, мне хватит за глаза. Ой, я нам с тобой цветной капусты рассады набрала! До отвала.

– Вот за это спасибище, подруга, это я люблю. А тыквы будут?

– Будут тебе тыквы, хоть суп вари, хоть в кареты превращай, - рассмеялась Ирка.
– И кабачки будешь багажниками вывозить, обещаю.

– - Жарища сегодня! А как тут с мужским полом? Есть что приличное?

– Жень, какие мужики, о чем ты! Пара моральных инвалидов, остальные, нормальные, заняты. Одному одаренному пришлось перцем в рожу брызнуть, второй тоже однажды дождется. Дятел со свистящей флягой, первый парень на деревне, а в деревне два двора. На всю голову отбитый, стараюсь обойти за километр, как вспомню его рожу в шрамах, так тошнит. Представь, решила в кои веки мать Терезу скосплеить, подсадила его на повороте, когда сюда поехала, так мало того, что всю машину провонял водкой и ядреным духом, так еще и предложил в довесок свой член немытый. А я должна была восхититься и побежать, волосы назад, за таким подарком. Раз у магазина встретила потом это чудище, еле отбилась, а у меня еще глаза были закапаны, размыто все, только по голосу узнала, когда завел свою песнь козла: «Хочу тебя немедленно, спускай трусы, кричи: «Ура-а-а-а!»» Нет, я люблю животных, но не настолько!

– Нет, нам таких не надо, к таким сразу кузнеца приводить, - хихикнула Женя, картинно упав в ротанговое кресло, когда подруги вернулись обратно к дому.
– Не хочешь, душа моя, послушать песнь о Нибелунгах, по счастливой случайности не ставших твоей родней всей богадельней? И что было, когда ты уехала? До тебя ж даже не дозвониться, забилась мышка в норку, номер сменила, даже нам не сообщила, а там такая эпичная драма!

– Жень, забываю, устаю очень, честно. Я была на днях в Казани, недолго, но получилось увидеться только с дедом и бабушкой, потом с Бахтияром пару минут пересеклись, и я рванула сюда, обратно. Да мне уже не интересно, но тебя ж не остановить?
– Ира поставила на столик бокалы, принесла тарелочки с шоколадом и сырами.
– Рассказывай.

– Представь, подъезжает колхоз имени десятого неурожая к Пирамиде, все такие разные, кто во что горазд, потеют с непривычки в дорогих, как им кажется, костюмах с искрой. Некоторые к Чашке[1] приперлись, в их сознании не укладывается, что существует выездная регистрация. Пингвинчик во главе табора, с довольной рожей, транспарант «Наконец сбываются все мячты!» во лбу горит. И весь этот контактный зоопарк охрана разворачивает, что никакой свадьбы не назначено, банкетный зал закрыт, знать не знаем, кто вы такие, ошиблись вы адресом, чебуречная в четырех кварталах, у вокзала, где вам рады, так что, идите с миром, но строго в жопу. У-у-у, как родственнички Виталика поливали! И кредиты на наряды-подарки взятые, и сервиз тети Песи, раскоканный в суматохе, все ему выкатили, насовали в панамку от души!

Женька так красочно описывала несостоявшуюся свадьбу, размахивая руками, изображая в лицах спектакль, что Ирка не выдержала, начала смеяться от души, представляя эту картину.

– Матушку его чуть Кондратий не обнял, когда эта старая гнида поняла, что сплыла богатая невеста! Сережа из машины наблюдал, снял на камеру, мы от смеха едва не сдохли, когда смотрели запись.

– О, вот на чью морду лица я б посмотрела с удовольствием в тот момент!
– уже в голос расхохоталась беглянка, без сожаления представив состояние Светланы Юрьевны.

– Наши телефоны выключены, Пингвинчик - шасть домой, а там мы замки поменяли с утра, его пожитки кучкой на лестнице. Ну, Пингвинчик в дверь тарабанит, а оттуда такая пачка высовывается двухметровая, заспанная, я ж сдала сразу твою квартиру нефтянику, ему все отказывали, как увидят, а я рискнула, как повезло, да? Денежку за первый месяц я тебе привезла, дальше будет на карту переводить. Ой, сейчас твои соседи пальцем сверлят и шепотом разговаривают, чинарики в рот складывают, жуют с радостью и добровольно, отбой строго в десять по всему подъезду!

– Ничего себе, какие перемены. Галина Ивановна, надеюсь, счастлива, - расхохоталась Ирка, представив лицо бывшей соседки.

– О, да! Мечтает, чтоб ты вернулась.

– Шиш ей, мне здесь хорошо!

– Кстати, ты чуть не спалилась в одном, хорошо еще, что Пингвин не заметил.

– Что не так?

– Платье твое богатое, свадебное. Ты его оставила на квартире, правда, в своем шкафу.

– Выкинуть и забыть, - махнула рукой Ира.

– А я привезла!
– подруга прищурилась хитро, не удержав нравоучений.
– Будет тебе напоминание. Как начнешь саму себя ломать под другого человека, так посмотри на это великолепие в стразах.

– Если только в этом случае. Да, ты права. Знаешь, всего две недели прошло, а мне кажется, что все три года с Виталей приснились.

– Ой, дальше слушай. Поскакал Виталька на работу, и там ему Бахтияр коробку с кружкой-ложкой и кактусом выносит, ключи от служебной машины отбирает, поднимает за шкирку, и пинком с лестницы, как щенка, мордой в асфальт. Плюс - объявили Пингвинчику вдогонку полное служебное расследование, и вместо положенного выходного пособия - пачку штрафов в ту же панамку.