– А знаешь песенку Водяного? «Я - Водяной, я - Водяной», - пропела Ира, не акцентируя внимание на изменения, чтоб не испугать девочку неожиданным открытием.

– Поговорил бы кто со мной!
– подхватила Таня, и сама поняла.
– Тетя Ира, я н-не з-заикаюсь! Н-нет, з-заикаюсь…

– Не думай, просто пой, Танюш!
– не дав ребенку вновь загрустить, девушка продолжила песенку:

– А то, мои подружки!

– Пиявки да лягушки!
– опять чисто получилось у крохи. И вместе закончили, громко воскликнув:

– Фу, какая гадость!

От неожиданного возгласа Шлиман вскочил, рванул спросонья так резко, что забуксовал задними лапами, вызвав смех.

Через два кусочка старательно раскатанного теста и выдавленных тонким стаканом кругляшей, Таня устала, глазки стали слипаться.

– Может, мы пообедаем, и немножко отдохнем, как тебе такой план, Танюш?

– Можно, - немного растягивая гласные, будто пропела слово, согласилась девочка, быстро сообразив, как избавиться от ненавистного недостатка.

После большой тарелки пельменей, самыми вкусными, потому что сама лепила, да с бульоном, укропом и сметаной, Танюшка даже чай не допила, осторожно слезла с кастрюльки, потом со стула, вежливо пискнула «спасибо», засыпая на ходу.

Сытые и отмытые, девочки улеглись под одеяло, и только Ира подумала спеть колыбельную ребенку, как услышала мерное сопение. Устала малышка, столько дел, столько открытий за небольшое время получилось совершить.

[1] «Песня друзей». 1969. Музыка - Г. Гладков, слова - Ю. Энтин. Исполнитель - Олег Анофриев.

(8 июня, пятница, +16)

– Ох, бабоньки, Решадка наш инвалида какого-то привез вчера, без ноги по колено, кривой на один глаз. Сам в шрамах, так себе под стать дружка притащил!
– причмокивая от свежести новости, Фирюза еще не присела на лавку, как принялась делиться.
– Две сумки у мужика да костыли, вот и все богатство нажил. С утра уже с Марией вчетвером в райцентр упылили, Леху тоже видела, как к ней в машину садился. Машка за ними лично заехала!

– А что за мужик-то?
– навострила уши Людмила, не уступающая своей подружке, Фирюзе, в распространении сплетен, Наткина свекровь к тому же.

– Вчера спросила у Наили, так она же ничего не скажет, нос воротит, не ровня мы ей, вон, с рыжей, городской, все вась-вась, и на Каравоне их вместе видала. Все под ручку, смеются, будто и нравится им вместе гулять, у обеих рот не закрывается.

– Быть не может, чтоб с нашей Наилей кто близко сошелся, это ж после смерти дочки ее сколько лет прошло, все траур носила. А намедни ее видала, в ярком шарфике идет, и губы намазала. Это ж, если Решадка у нее с восемьдесят второго года, как раз Брежнев помер, помню. Энже, значится, она в восемьдесят шестом родила. Или пятом… - Люда задумчиво пожевала губами, подсчитывая.
– Не упомню.

– И диагноз придумали «менингит», чтоб скрыть, что это Марат дочке подзатыльник дал, вот она и треснулась об угол, да и померла, много ль надо ребенку трех лет. Вот и запил потом мужик, страшное дело - своего ребеночка убить!

– Да, быстро сгорел Марат, а какой мужик был! На баяне играл, заслушаешься, - с затаенной обидой вспомнила Людка.
– Кроме Наили своей, ни на кого не смотрел… И на что там смотреть было?

– А Решадка-то как на отца похож, вылитый! Глаза только цветом, как у Наили, серые, ниочемышные, как у мыши под хвостом, - хихикнула Фирюза удачному сравнению, толкнула в бок вторую подружку, прикемарившую на солнце:

– Сдается мне, Наиля сыночка своего дефективного хочет к соседскому богатству пристроить, да городская от Решадки все морду гнет.

– Наташка моя, как с рыжей задружилась, осмелела, отвечать стала, - Людмила собрала губы в куриную гузку.
– Танюху дома не найдешь, все на Озерную бегает, то у Наили ошивается, то у этой шпалы. Как вспомню, что рыжая Санечке моему перцем в лицо брызнула, руки чешутся взять за кудряшки, да повозюкать по дороге! Ведь ничего парень не сделал дуре, рта раскрыть не успел.

– Это они привыкли в городе сразу нападать, не разбираясь, слишком вольно сейчас бабам, распоясались, особливо молодежь, - пошамкивая, подала голос третья подружка, обдав товарок гнилым запахом рта.
– Нас так вольно не держали. Бить надо детей и баб, бить!

– Смотри, смотри, легка на помине, приехала городская! Это куда она сворачивает?
– сгорая от любопытства, Фирюза вся вытянулась за угол здания, пытаясь разглядеть в поднятой тяжелой машиной пыли ее маршрут.
– Ты смотри-ка, к школе. К Наиле, наверное, вот ведь, подружка нашлась.