Какая она красивая, нежная, страстная, отзывчивая. Никсаэлла касалась меня неуверенно и робко, но каждое её движение и прикосновение вызывало во мне бурю эмоций, все сильнее разжигая во мне желание. Боль и напряжение в области паха уже становились нестерпимыми. Я не мог больше сдерживаться, желание становилось невыносимым.

Не размыкая наших губ, я бережно развел её стройные ножки и накрыл её тело своим. Она вся дрожала, и меня самого трясло от напряжения. Я провел по её лону рукой и почувствовал на своих пальцах влагу. Она была готова стать моей.

О, боги! Дайте мне сил, не сделать ей больно!

Я провел головкой члена по её складочкам, аккуратно углубляясь, а потом немного ввел его в неё, почувствовав преграду. Затем резко и глубоко толкнулся в неё до самого упора и замер.

Никсаэлла вскрикнула и вся напряглась. Её глаза широко распахнулись, а из уголка скатилась слеза.

— Всё, маленькая моя, всё, — нежно прошептал я ей в губы, — Уже не будет так больно, сейчас всё пройдет.

Я вновь завладел её губами и стал нежно ласкать её тело. Она постепенно расслаблялась. Желание вновь возвращалось к ней. Она снова принялась тихо стонать от моих ласк.

Приободренный её откликом, я сделал неуверенный толчок, она негромко ахнула. Я повторил своё движение, она крепче обняла меня за плечи. Ещё один толчок, она уже глухо застонала и обвила меня ногами. Она распалялась, а я терпеливо ждал, когда нарастающее желание заглушит её боль.

Я сдерживал себя из последних сил. Я так боялся напугать её своим напором. Я остановился и, уткнувшись в её волосы, тяжело задышал, пытаясь прийти в себя.

— Не останавливайся, — услышал я её шепот.

Я приподнялся и заглянул в её затуманенные страстью глаза.

— Я боюсь сделать тебе больно. Не могу сдержать себя, — проговорил я, тяжело дыша.

— И не надо, — прошептала она и сама потянулась к моим губам.

— Мммм, — простонал я и начал двигаться в ней, наращивая темп.

Она откликалась на каждое моё движение. Её мягкое податливое тело словно было создано для меня.

Я взял её руки в свои и, переплетя наши пальцы, завел их ей за голову. Мои окровавленные ладони крепко прижались к её саднящим кровоточащим ладошкам. Мы прижались лбами, смотря в глаза друг другу. Один вздох на двоих, один выдох, глаза в глаза, кожа к коже, стоны и вздохи, скольжение и теплота наших тел. Мы, словно две половинки единого целого, сливались вместе, воедино.

Напряжение нарастало, я стал вколачиваться в неё сильнее и жестче. Она уже громко стонала, не сдерживаясь. Ещё толчок, затем ещё, и вдруг она громко вскрикнула, и судорога прошла по её телу, тесно сжимая меня в себе.

— Никс! — закричал я, кончая в неё и падая на неё сверху.

Мы еще долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, стараясь выровнять своё сбившееся дыхание. А затем я заметил, как усталость стала накатывать на мою маленькую девочку. Она уже медленно моргала, её ресницы бросали длинные тени на её мраморно белую кожу, губки покраснели и припухли, щеки окрасил легкий румянец, на шее было несколько следов от моих поцелуев. Красивая, нежная, юная и такая страстная.

Её дыхание замедлилось и стало размеренным, реснички больше не подрагивали. Сон унес мою красавицу в свой мир грез. А я, приподнявшись на локте, ещё долго рассматривал её, и никак не мог наглядеться.

«Моя, моя, моя», — звенело у меня в голове. Сегодня я сделал её своей, я сделал её женщиной, своей женщиной.

Сон так и не пришел ко мне. Я всю ночь провел в созерцании моей спящей Никсаэллы. Она непроизвольно прижималась ко мне своим теплым обнаженным телом, а я, как счастливый влюбленный, глупо улыбался каждый раз, когда смотрел на неё. Мне пришлось сдерживать себя до самого утра, ведь желание вновь овладеть её прекрасным телом становилось все сильнее и сильнее с каждой минутой.

Уже забрезжил рассвет, и первый луч холодного зимнего солнца скользнул на подушку рядом с её головой. Я протянул руку к пологу кровати, чтобы яркий солнечный свет не нарушил сон моей девочки, но так и замер. И вдруг все перевернулось у меня в душе.

Я в неверии уставился в пустоту, и отчаяние захлестнуло меня. Я вновь посмотрел на спящую девушку и ощутил такую боль и тоску, что захотелось выть в голос. Я аккуратно обнял спящую Никсаэллу и прижался к её губам в прощальном поцелуе.

Никсаэлла

Безумная скачка и все переживания вчерашнего дня сыграли со мной злую шутку, уже было за полдень, а я никак не могла открыть свои глаза. Сон совершенно не хотел меня отпускать, да и я сама также не хотела просыпаться. Сладкая истома наполняла моё тело, а в голове всплывали волнующие воспоминания вчерашнего вечера.

Я потянулась под нежным шелком одеяла и все-таки раскрыла свои глаза. Мой взгляд тут же упал на подушку, что лежала рядом, и которая ещё сохранила след от головы Джулиана. Но где же он сам?