— Все безопасно, — говорит Алессандро.

Я даже не смотрю на него, оглядываясь по сторонам и направляясь к бару, где Элеонора стоит с Пьетро. Ощущение того, что я крепко обнимаю Алессандро, не исчезает. Я хочу большего. Это как мгновенная зависимость, которую может насытить только он. Я презираю это.

— Джин с тоником, — говорю я бармену и занимаю место справа от Элеоноры.

Если бы здесь был мой муж, у него бы точно случился приступ. Жену Рокко Пизано никогда не увидят ни с чем, кроме вина. Ну, к черту Рокко. И к черту жену Рокко. Я сама по себе, у меня есть свои предпочтения и недостатки. И я ненавижу вино. Муж изо всех сил пытался подавить меня, и я ему это позволила. С каждым унизительным замечанием, с каждым ударом позволяла себе замыкаться все сильнее и сильнее, пока от меня не осталось почти ничего. Только после того, как меня трахнул, а потом оттолкнул мой телохранитель, я пришла в себя.

— Боже мой, это было ужасно, — восклицает Элеонора. — Одна из пуль повредила потолок. Думаю, нам больше не разрешат арендовать это место.

— Скорее всего, нет. — Я пожимаю плечами, беру фужер, который бармен поставил передо мной на подставку, и делаю большой глоток.

— Мне нужно найти Джанкарло. Может быть, он сможет образумить менеджера. Пьетро, ты можешь составить компанию Равенне?

— Конечно. — Пьетро кивает. — Равенна, ты как, держишься?

— По сравнению с моей свадьбой это просто мелкая ссора.

— Да, я помню ту ночь.

— Я тоже. Очень хорошо.

Во время свадебного банкета напали ирландские наемники, когда все были на улице и смотрели фейерверк. Несколько человек погибли, и Рокко пришлось до утра разбираться с властями. Он пришел домой в ярости и попытался меня трахнуть. Потом он меня избил.

— Нино сказал мне, что Рокко потерял одного из своих охранников ночью. Федерико, верно? Бедолага, так подавиться едой.

Фужер выскальзывает у меня из рук и разбивается об пол. Мой взгляд устремляется на Алессандро, который снова притаился у стены. Его поза неподвижна — спина прямая, взгляд устремлен на Пьетро.

— Равенна? С тобой все в порядке? — спрашивает Пьетро.

— Я в порядке, — шепчу я.

Это просто совпадение? Не может быть. Он спросил у меня имя охранника, который знал, что Рокко ударил меня в ту самую ночь. Сердце подпрыгивает в груди. Может быть, он все-таки что-то чувствует ко мне? Стоп. Я должна перестать думать о нем. Сегодня утром он ясно дал понять, что чувствует ко мне.

— По-моему, ты не в порядке, Равенна. — Пьетро кладет руку мне на плечо.

Я замираю, не в силах пошевелиться. Даже без Рокко рядом меня все равно охватывает паника при мысли, что кто-то заметит и расскажет моему мужу. Этот человек превратил меня в одну из собак Павлова.

— Хочешь, я отвезу тебя домой?

Я не желаю, чтобы Пьетро отвозил меня домой. Я хочу, чтобы это сделал Алессандро.

— Да, это было бы неплохо. Спасибо. — Я улыбаюсь.

Я паркуюсь рядом с машиной Пьетро у особняка Пизано и до боли в руках сжимаю руль, наблюдая, как он провожает Равенну к парадной двери. Только когда Пьетро возвращается в свой автомобиль и выезжает с подъездной дорожки, позволяю себе выйти из машины. Иначе я бы свернул ему шею. Я надеялся, что секс с Равенной поможет мне избавиться от одержимости ею, но от этого стало только хуже.

Я никак не могу разобраться в себе, когда речь идет об этой женщине. Я могу ее ненавидеть, но судя по моему члену, это не так. То, что она заставляет меня чувствовать, никогда не испытывал раньше. Даже с Натали. Я любил свою жену. Но с Равенной… больше не могу отрицать свою потребность в ней. Она въелась в мою кожу, как татуировка, выжглась в моей душе. С каких пор ее защита стала важнее, чем убийство для воплощения моего плана? Спасая одну женщину, я предаю другую, нарушаю клятву, данную на ее могиле. Но лишить Равенну жизни? С таким же успехом могу приставить к своей голове пистолет.

Я поднимаюсь по каменным ступеням и направляюсь внутрь особняка. Уже почти полночь, поэтому никого нет, и я иду по коридору к своей спальне. Зайдя внутрь, снимаю пиджак и кобуру, достаю чертежи дома и раскладываю схему на маленьком письменном столе, притулившемся в углу. Мне нужно сделать что-то, что заставит меня перестать думать о Равенне.

Два часа спустя, совершив очередную, девятую по счету ошибку в обозначении слабых мест первого этажа, я бросаю ручку через всю комнату и отодвигаю бумаги подальше.

Выйдя из комнаты, ступаю по пустому фойе и поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Уже глубокая ночь, и, кроме тиканья старинных часов на лестничной площадке, в доме тишина. Поворачиваю налево и шагаю по коридору, останавливаясь перед дверью в спальню Равенны. Ручка холодная под моей ладонью, я осторожно поворачиваю ее и чуть-чуть приоткрываю дверь. Равенна спит, ее длинные волосы разметались по подушке. В ногах спуталось мягкое белое одеяло.

Подхожу к кровати и убираю прядь, упавшую Равенне на лицо и шею. Еще недавно представлял себе, как перерезаю это нежное горло и смотрю, как льется ее кровь. Но сейчас? Сейчас от одной мысли о том, что кто-то может причинить ей хоть какую-то боль, становлюсь совершенно безумным.