Эту традицию восприняло и право США, не знающее деления на публичное и частное, хотя со второй пол. ХХ в. юристы обеих стран эти термины применяют в том же значении, что и в Европе, заимствовавшей римское право [21] . Указывают на их существование А. К. Романов [22] и В. П. Мозолин, утверждающий, что «деление права на публичное и частное имеет значение и для стран действия системы общего права» [23] . «Часто представляется удобным, – указал, например, Верховный суд США в 1953 г. в деле Гарнер против Тимстерз Юнион [24] , – характеризовать определенные иски путем использования категории публичных и частных прав. Данная привычная классификация несомненно представляется обоснованной для определенных целей». Но все эти мнения по сути означают, что в целом частно-публичного дуализма в праве нет.

В англо-американской системе отсутствуют не только многие отрасли и подотрасли, например, обязательственное право, но нет и самих понятий обязательства, сделки и общего понятия гражданского правонарушения в том широком виде, в котором они известны нам – обязательственное право заменено договорным (Law of Contracts) и деликтным правом (Law of Torts) [25] . Не разработана здесь и теория вещных прав, хотя «выделение вещных прав как самостоятельного вида гражданских прав строго соблюдается в практике» [26] .

Вместо отраслей право США придерживается глобального деления на общее право (Common Law), которое «в главнейших своих статьях неопределенно и сомнительно» [27] , и справедливость (Equity) [28] , граница между которыми не подчинена логике, а есть продукт истории английского права и его развития в США и странах Содружества. В Англии они слились в 1875 г., а еще раньше в подавляющем большинстве штатов США и в правовой системе федерации суды общего права поглотили справедливость. В 1848 г. ликвидировал раздельные юрисдикции и создал единообразную процедуру для всех видов гражданских дел Нью-Йорк в ГПК, в 1849 г. Миссури, в 1850 г. Калифорния, в 1851 г. Миннесота, в 1852 г. Индиана, в 1853 г. Огайо, в 1854 г. Вашингтон, в 1855 г. Небраска и др. [29]

Параллельно с общим правом и справедливостью в США выделены межотраслевые дисциплины, удачно названные Л. М. Фридмэном частями права. Они формируются, исходя не из общих принципов, а из практической целесообразности, и включают в себя институты, которые в России относятся к разным отраслям, наглядный пример чему – наследственное право (Law of Succession). Это понятие, дословно означающее право преемства, способно ввести в заблуждение как не в полной мере отражающее предмет этой части права, которую следовало бы назвать Law of Property Transmission at Death – правом посмертного перехода имущества [30] . Но англо-американская юридико-линвистическая материя столь тонка, а формальный перевод терминов так шаток, что мы скорее предпочтем соблюсти традицию, закрыв глаза на ее формальное несовершенство, чем добиться схоластической логичности, противной духу общего права.

Law of Succession включает нормы о наследовании (Wills and Intestacy; Inheritance) [31] , часть права трастов (Trust Law) и все наследственно-процессуальное (Probate Law). Таким образом, Law of Succession состоит из норм, относимых английским правом к двум разным его видам: как указал Э. Меллоуз [32] , в Англии право наследования по завещанию и без него (Law of Wills and of Intestacy) исторически рассматривали частью объективного общего права собственности (Law of Property), а право распределения наследства (Administration of Estates) – как часть справедливости, к которой относятся и трасты. Поэтому США наравне с термином Law of Succession применяют Law of Succession, Trusts, and Probate, подчеркивая сборный характер дисциплины.

Вплоть до последней реформы российского наследования и в частности введения в него совершенно нового инструмента – наследственного договора можно было утверждать, что Law of Succession охватывает более широкий круг правоотношений, чем российское наследственное право, традиционно выделявшее два основания наследования (а если быть точным – два способа определения наследников): завещание и закон. Теперь же наследование в обеих системах приближено к области, которая в римском праве именовалась successio и включала в себя successio in universum, successio in singulas и donatio mortis causa, т. е. универсальное и сингулярное преемство, а также дарение по причине ожидания смерти. Law of Succession хотя и не рассматривает наследование как универсальное преемство, чем отличается от римского, включает в себя не только наследование по обоим основаниям, но и все иные способы перехода имущественных прав после смерти правообладателя: дарение на случай смерти, договор о завещании, трасты и совладения. Соответственно в нем выделены три основания преемства: завещание, закон и совокупность прижизненных сделок по безвозмездной передаче имущества, вступающих в силу по смерти, в т. ч. и намного позже ее. Принципиальное отличие от российского права, которое теперь тоже согласилось на третье основание наследования – договор, заключается в том, что состав самих прижизненных сделок mortis causa намного больше, а договор о завещании как таковой является не специальным видом договора с четко установленным перечнем условий, а скорее способом судебного выявления наличия и условий завещания из соотношения условий разных правовых инструментов, поведения лиц как сторон сделки и т. д.

Если историческому аспекту наследования в России сложно придать практический смысл, ибо корни современных норм в основном не уходят дальше ГК РСФСР 1964 г., то в отношении общего права все наоборот. Исследование современного англо-американского наследственного права лучше всего начать с его генезиса, поскольку все то, что так сильно отличает его от привычного нам романо-германского порядка наследования, является следствием его древнеанглийского происхождения и самобытной истории.

Но предварить рассказ об общем праве как альтернативе праву римскому хотелось бы словами английского правоведа Генри Мэйна в его труде «Древнее право», вышедшем еще в 1861 г. [33] : «Если бы мы взялись доказывать превосходство исторического метода исследования перед иными, может быть даже более популярными, методами, применяемыми нами, никакая отрасль права не сравнится по своей убедительности с наследственным правом. Его преимущества в длительной и непрерывной истории. Оно появилось вместе с зарождением социального государства. Оно было в гораздо меньшей степени затронуто зарождением феодализма, нежели любая другая отрасль права. Конечно, на самом деле в том, что касается всех отраслей права, их упадок, вызванный переходом из эпохи античности к феодализму, или, иначе говоря, гибелью Римской империи, был очень преувеличен. Беспечность многих исследователей, не пожелавших напрячься, дабы найти связующие нити между Римом и средневековьем, а вместо этого выискивавших несуществующие корни собственного древнего национального законодательства – вот что как бы вырвало шесть веков преемственности законодательства. Но даже при всем при этом в меньшей степени это коснулось как раз наследственного права».