– Дом - это не улица...

– Что Ниготков сделал?
– допытывался я.
– Кто он? И что за семейная тайна?

– Такая... И почему это, интересно, я встречным и поперечным прохожим должна все рассказывать?

Я промолчал.

– Ну хорошо, - вздохнув, проговорила она через минуту.
– Могу сказать... Он упорно настаивает на разводе.

– На разводе?!
– снова так вскричал я, что обратил на себя внимание прохожих.

Она вскинула над большими глазами красивые брови (может быть, вскинула чуть выше, чем следовало), округлила глаза и снисходительно, словно умудренная долгим опытом добрая женщина, ласково спросила:

– Вы заинтересованы в нем? Вы что, его племянник или брат?

– А вы что, его жена?

– Увы!
– задумчиво, печально покивала она головой.
– И я мать троих детей...

– Сколько же вам лет?!.
– Я остановился, пораженный новыми фактами.

– Тридцать два. Пошел тридцать второй... Вы понимаете: детей ведь надо воспитывать и кормить... А я одна.

– Где же вы работаете?
– ужаснулся я, глядя на свои, ставшие какими-то синими руки. Такого же цвета стало и все мое тело, и, конечно, лицо.

– Санитаркой в областной больнице, - просто ответила она.
– Сами представляете: ведра, тряпки, полы...

– Я завтра же пойду на ЭФОТ, - следуя за ней, решительно сказал я. Это наша фабрика. Экспериментальная фабрика особых и праздничных тканей. И стану работать на любом месте. И не поеду в Москву на...
– едва не проговорился я.
– Хотите, я буду вам помогать?

– Нет, мне подачки не нужны. Я справлюсь одна.

– Ну... не как подачки...

– Простите, пожалуйста!
– виновато улыбнулась она.
– Я не совсем уместно пошутила. Вы не сердитесь?

– Не-ет...
– поводил я плечами.

– Ну, ну, что вы?..
– решительно остановилась она передо мной.
– У вас что, нет чувства юмора?

– Возможно...

– Жаль!
– вздохнула она.
– Но не унывайте: и так как-нибудь проживете!

Я не унывал, но был подавлен. И она, наверное, видела, знала, все понимала своим женским сердцем. Просто я был оглушен ее присутствием, был слишком счастлив, что видел ее и слышал. И боялся потерять ее...

– Вы что, спите на ходу?.. Дядя Демид настаивает на разводе с тетей Светланой! Вам нехорошо? О, простите! Я не думала, что вы поверите в такие бредни: что я была замужем и вообще...

– Нет, нет... Ничего! Не волнуйтесь, пожалуйста... А кто эта тетя Светлана?
– безразлично спросил я.

– Мамина сестра.

– Так...
– глубокомысленно протянул я, возвращаясь в более или менее уравновешенное состояние.
– Значит, он вам седьмая вода на киселе?

– Может, и восьмая.

– Как вас зовут?
– довольно буднично спросил я.

– Устала я от ваших вопросов...
– не тяжело, а просто глубоко вздохнула она.
– Меня зовут Лариса.

– Очень приятно!
– протянул я ей свою руку, но она почему-то своей мне не подала.
– Разрешите, понесу вашу сумку, - нашелся я.

– Пожалуйста, - улыбнулась она.
– Да у вас ведь чемодан!

– А меня зовут Константин, - сказал я.
– Просто Костя. Дымкин.

И тут нам вдруг не о чем стало говорить.

После продолжительного молчания она оживленно сказала:

– Несколько дней назад я по радио слыхала песню. Там были такие слова: "Наш Костя, кажется, влюбился, кричали грузчики в порту..."

"Она иногда выдавала такие сюрпризы, что я даже смущался.

– Портовые грузчики - ребята веселые...
– с апломбом заметил я, открыл свой пустой чемодан и положил в него ее хозяйственную сумку.

Мы подходили к огромным старым деревьям в конце улицы, где когда-то был парк. Здесь я уже лет сто не бывал!..

– Лариса, а вы не знаете, кому ваш дядя покупает цветы?

– Цветы? Не представляю. Конечно, не своей жене, не тете Светлане. Они вместе не живут уже два года.

– Он настаивает на разводе, а вы говорите, что они два года вместе не живут?

– Ну и что? Не разведены юридически, но вместе не живут. Он считает, что и дом, и почти все вещи принадлежат только ему. Вот он и требует развода "по-хорошему", а тетя расходиться с ним вообще не собирается. Да неприятно об этом говорить! Почему он вас так волнует? Давайте лучше не вспоминать о нем! Хорошо?
– улыбнулась она.

– Но он такого цвета...

– Какого цвета?
– испугалась она.
– Что это вас все мучает?

– Так, ничего.

– Значит, он покупает цветы для женщин... Ах, бедная тетя Светлана! Как я ее понимаю!

Лариса сказала, что она должна меня оставить. Мы договорились с ней встретиться на следующий день.

Я, счастливый, с легким пустым чемоданом помчался на автобусную остановку, чтоб сразу же поехать к железнодорожным кассам и сдать билет. Веселая и возбужденная, став золотисто-шафрановой, на остановку прибежала Лариса. Оказывается, я едва не увез ее пустую хозяйственную сумку...