С утра наш хозяин ушел, как он сам выразился, на промысел, а нас оставил отдохнуть и оглядеться.

В одежонке с Гришиного плеча Овид смотрелся потомственным бомжем. Я, очевидно, выглядел не лучше.

Утро во Втором Реальном ознаменовалось скандалом.

Сразу после Гришиного ухода к нам в фургон заглянули двое парней самого скверного вида. Просили опохмелиться, так как "у Гриши всегда есть". Я вежливо попытался выставить их, но душа у приятелей, видимо, даже не горела, а пылала, и они решили взять свое силой. Мне двинули в ухо, и я очнулся на полу только тогда, когда Овид, выхватив из-под нар свою знаменитую шпагу, занял оборону в углу фургона.

Ребята были настроены серьезно. У одного в руке блестел нож приличных размеров, другой размахивал металлическим прутом.

Впервые я увидел Овида в деле и только теперь понял, каким страшным противником может он быть.

Прут, описав стремительную кривую, с лязгом столкнулся со стальным клинком. Резким поворотом кисти Овид выбил оружие у нападавшего, и прут врезался в металлическую крышу, наполовину пробив ее. Ударив опешившего парня левой рукой и освободив пространство, Овид развернулся к сопернику с ножом.

По всему было видно, что тот не новичок в уличных поединках. Нож скользнул из правой руки в левую, потом обратно. Парень выглядел старше и сильнее. На его стороне было ограниченное пространство фургона, не позволявшее свободно двигаться и использовать длину шпаги. Овид понимал это не хуже меня, поэтому обернул одну кисть плащом и застыл на месте, ожидая, когда противник решится на атаку.

Атака последовала почти мгновенно.

Я не успел сосчитать, сколько раз Овид парировал удары, следовавшие с разных сторон, только потом послышался глухой стук, и тут же нападавший рухнул на пол ничком. Кровь из затылка, рассеченного эфесом шпаги, тонкой струйкой покатилась в щель между досками.

На шум драки и крики "убивают" сбежались почти все аборигены бомжатника.

Увидев не очень симпатичную толпу, я решил, что тут нам и конец - со всеми не справиться, но дело приняло другой оборот. Парней вытащили из фургона и, подталкивая в спины, отправили восвояси, после чего нас заверили, что так поступать и следует, иначе здесь не выжить.

– А это, - говорил словоохотливый старичок с лицом цвета чернослива от неумеренного употребления одеколона, - хулиганы местные. Братья Затыкины. Что с них взять, с уголовничков.

На том и успокоились.

Вернувшийся к вечеру Гриша нашим подвигам не удивился.

– Да ты тут, - обращаясь к Овиду, заметил он, - своим лазерным мечом весь город разнести можешь.

– У меня обычная шпага, - пытался протестовать честный Овид, но по всему было видно, что Гриша не очень верит его словам.

Часа три, во время ужина и после, он пытал нас расспросами о нашей галактике. Пришлось вспомнить все, что читал когда-то в фантастических романах, но Грише этого было мало.

– А вот скажите, когда вы у себя построили коммунизм?

– Э-э, - тянул я, - кажется, сразу после объединения разумных планет в конфедерацию.

– Нет, ты год назови.

– Не помню.

– Артист. А еще образованный человек. Ты кто на корабле? Бортмеханик?

– Ну.

– Н-ну, - передразнил Гриша.
– Я вот в бомжатнике живу и то разбуди ночью и спроси, когда победили большевисты, тут же отвечу - в одна тысяча девятьсот двадцать втором году, после разгрома монгольских полчищ на Халхин-Голе. А ты - не помню.

Гриша измотал нас настолько, что мы сами не задали ему множество вопросов, заготовленных еще днем. Правда, во время обсуждения сложившейся ситуации мы с Овидом пришли к одному обнадеживающему для нас выводу осколки зеркала вряд ли рассеялись по всему Второму Реальному. Скорее всего они оказались именно в Новокержацке, так как переход из Коллектора и обратно находится здесь. Кстати, и Люська вряд ли могла оказаться за пределами этого города.

Несмотря на кажущуюся безнадежность наших поисков, кое-какие шансы у нас все-таки были.

Так и не добившись от хозяина обещания отвести нас завтра туда, где волшебных осколков навалом, мы в конце концов крепко заснули, а проснувшись, обнаружили, что Гриши дома опять нет.

Надо было действовать самостоятельно.

Первым делом я решил наведаться в учреждение, где остался Хома.

Я представил, как беспризорный табурет скитается ночью по конторским коридорам, пугая вневедомственную охрану, и проникся к Хоме жалостью. Уж он бы нас в беде не бросил.

Овид, в свою очередь, взял на себя общую разведку.