Девочки часто влюбляются в очень, так скажем, взрослых, кумиров.

О Максе я знал, что он бросил местный биофак после второго курса, разочаровавшись в грядущем будущем, которое маячило ему только местом школьного учителя, и ушел с головой и прочими частями тела в заботу о питомцах «Лимпопо». У него и в самом деле был какой-то мистический талант общения с животными. Особенно с хищниками. Кстати, именно Макс числился кипером Тора.

– Эй, – я махнул рукой, привлекая внимание. – Бог в помощь!

Киперы ползали по лужайке, словно зимние мухи. Не сильно они оживились и от моего окрика.

– А, – вяло сказал Макс. – Это ты… А у нас тут…

Он развел руками, а Наташа закрыла лицо грязными перчатками и громко всхлипнула.

– Да знаю уже, – я перепрыгнул невысокую оградку.

Разговаривать через ров было неудобно, но мостик был опущен. Я перешел по нему на сторону рва к Наташе и Максу.

– Соболезную, – сказал киперам, потому что больше сказать было нечего.

Макс мрачно кивнул, а Наташа уставилась на траву. Мы все отводили друг от друга глаза, будто были соучастниками преступления. Почему? Не знаю. Просто, наверное, чувствовали долю своей вины. Когда погибает кто-то близко знакомый всегда ощущаешь себя виноватым. Хотя бы потому, что он ушел, а ты – пока нет.

– Это случилось тут? – спросил я.

У меня не укладывалось в голове, как Тор оказался у панд.

Наташа кивнула.

– Но кто мог это сделать? Открыть клетку Тора? Зачем?

– Говорят, что, кроме Дмитрия Палыча, тут никого не было, – сказала Наташа.

– Если так, то какого черта он полез к Тору один? – в сердцах произнес Макс. – Нельзя же. Мы всегда заходили вдвоем.

– Зачем он вообще пошел ко львам ночью? – продолжил перечень накопившихся вопросов я. – А затем отправился в темноте к пандам? Кто-то из зверей нуждался в срочной медицинской помощи?

– Сегодня утром все были в порядке, – вмешалась в разговор Наташа. – Только очень подавлены. Они же тоже чувствуют…

– Наверняка, – согласился я. – Вчера поздно вечером зоопарк странно молчал. В смысле, что обычно поздно вечером, когда мало машин, я слышу звуки «Лимпопо», а вчера он будто вымер.

– У меня был выходной, – буркнул Макс. – Я только что пришел. Ничего сказать по этому поводу не могу.

– Я поздно ушла, – призналась Наташа, – но… Только вы никому не говорите, ладно? Я в наушниках работала. Музыку слушала. Поэтому ничего…

Она развела руками.

– А кто… – странно и неловко обсуждать подобные вещи, но выхода не было. – Кто Литвинова обнаружил утром?

– Не утром, – замотал головой Макс. – Говорят, ночью. Охранник новенький что-то странное на камерах наблюдения заметил. Он только начал работать, поэтому чрезмерно внимательный.

– Что странное? – вскинулся я.

– Ну, панды как-то странно скучились у домика. Обычно по всему острову расползаются, а тут собрались и жмутся друг к другу. Послал обходчика проверить, что случилось, тот Митрича и обнаружил. Уже того…

– А панды?

– Что панды? – Макс удивился.

– Выяснили, почему они себя так странно вели?

– Ну, ты даешь! – покачал головой кипер. – Они же смерть тоже чувствуют. А, кроме того, одной-то из них утром не досчитались. Панда Луна пропала. Возможно, Тор ее на глазах у друзей и родственников и того… Испугаешься тут…

И в самом деле.

– А Литвинов, может, говорил кому-то, зачем он на ночь остался в зоопарке?

– Говорил, – кивнула Наташа. – Только он…

Она не выдержала и всхлипнула.

– Дмитрий Палыч не собирался оставаться на всю ночь. И вовсе не у львов или панд. Уже под закрытие обнаружили у кролика в шее иглу дикобраза. Она довольно глубоко вошла, нужно было срочно вынимать. Вот он и задержался. Дмитрий Палыч, в смысле.

Вроде, всё выглядело логично. Кролики сидели в вольере с дикобразами. Почему бы игла одного из дикобразов не могла ранить кролика? И если рана серьёзная, Митрич вполне мог задержаться. Он был хорошим человеком: не делал особых различий между ценными «экспонатами» и, скажем, теми же кроликами. Животное страдает – это было главным, а вовсе не убытки зоопарка в случае его гибели.

– И что – вытащить иглу потребовало столько времени? – спросил я.

Так, на всякий случай.

– Вы когда-нибудь пытались поймать раненого кролика? – вскинула на меня взгляд Наташа.

В ее глазах я прочитал основательное недоумение.

– Бог миловал, – ответил торопливо.

Логично, да. Но всё равно меня не покидало ощущение какой-то неправильности. Да вовсе не какой-то! Не должен был Митрич лезть ко льву ночью и один! Ни в коем случае! Какого черта?! Даже если бы Тор умирал, и дело шло на секунды, Литвинов обязан вызвать Макса.