Рассказать его уже не успеваю, хотя тоже интересно и поучительно, время заканчивается, а будет ли следующая передача или нет – я не знаю… А, вот, мне сообщают, что решено продлить эфир, так что время появилось. Раз есть добро, то расскажу эту историю, тем более они взаимосвязанные. Генерал, что мне её описал, после этого и умер. Комдив Елизаров оказался прекрасным командиром, и немцы ощутили это на своей шкуре, неся огромные потери. Однажды они использовали целый пехотный корпус, чтобы окружить и уничтожить дивизию, тридцать тысяч солдат против пяти тысяч наших бойцов и командиров, но елизаровцы вырвались, даже сохранили часть техники и тяжёлого вооружения, нанеся противнику тяжёлые потери. Сама история началась с конфликта между бойцами линейных частей и тыловиками. Я не знаю, что за конфликт, генерал не рассказывал, лишь упомянул об этом, как о моменте, послужившем спусковым крючком. Елизаров знал, что такие моменты могут возникнуть, а тут, разозлившись на этот случай, издал по дивизии такой приказ: все штабные и тыловые бойцы и командиры отправляются на передовую рядовыми бойцами, а легкораненые из медсанбата – на их место. На месяц! Конечно, мало знающие специфику тыловой и штабной службы раненые, откровенно говоря, плохо несли службу, но месяц продержались. Через указанное время на свои рабочие места и посты вернулись штабные и тыловые. Вернулось пятьдесят процентов, остальные кто погиб, кто ранен был, кто расстрелян по приговору трибунала за самострелы, а некоторые даже дезертировали к немцам. Но те, кто вернулся, те, кто прошёл через горнила боёв, делили с товарищами последний сухарь или последнюю обойму к винтовке, те, кто как один поднимался с другими в атаку, был в рукопашной, отбивал атаки, они стали другими, они стали фронтовиками, опытными бойцами. С их возращением служба заработала в три раза быстрее и качественнее. Бойцы на передовой стали получать горячее питание каждые день в положенное время, а не раз на раз, всё стало в достатке. А как же, ведь у тех же писарей или штабных командиров на передовой остались братишки, с которыми они провоевали месяц и которым стали действительно братьями. Не по крови, так по оружию, поэтому работали даже по ночам, но боевые подразделения снабжались всем необходимым в первую очередь.

Генерал, рассказывая это, описал одну историю, произошедшую со штабом дивизии как раз после возращения штабных из окопов. Дивизия Елизарова действительно так мешала немцам, что, испробовав другие методы, они решили направить на уничтожение штаба роту своих диверсантов, обряженных в нашу форму. Они такое проворачивали не раз, поэтому были уверены в успехе. На четырёх ЗиСах они подкатили к штабу. Их было девять десятков. Если бы штабные были прежние, у многих винтовки несколько месяцев не чищенные, паутина внутри, то, скорее всего, план немцев выгорел. Но проблемой для немцев стало то, что штабные у Елизарова были совсем другие, даже перемещаясь между избами, где устроились разные отделы, брали с собой винтовки. Ещё бы, целый месяц спали в обнимку с ними, как голыми себя без оружия чувствовали. Ну и гранаты на поясе, как же без этого. Так что, когда немцы, подъехав, внезапно атаковали, то штабные мгновенно среагировали на стрельбу и взрывы гранат. В общем, диверсанты почти сразу отхватили крепких таких плюх, их сшибли с позиций у машин и заблокировали в одной из изб, почти сразу забросав грантами. В результате из девяти десятков диверсантов выжили лишь трое раненых, сам бой шёл меньше пяти минут. Потери наших были не велики, да и то в основном из-за внезапности нападения. Вот такие у Елизарова штабные и тыловики. И практику свою он продолжает, да и сами штабные новичков за своих не принимают, пока те в окопах хотя бы пару недель не просидят, они для них никто, и новички проходят эту обязательную окопную науку.

К сожалению, такая практика особого распространения по другим дивизиям не получила. Да если бы в дивизии у Елизарова подобное с наградным листом произошло, да другие писари того съесть бы заставили эти грязные бумажки, написать новые наградные листы и отправили бы на передовую, навсегда, без права возвращения…

Наша передача подошла к концу, и, пользуясь моментом, перед расставанием я бы хотел поделиться опытом, полученным от фронтовиков, с теми командирами и бойцами, которым скоро отправляться на фронт. Про окопы я уже рассказывал, только окопы, никаких ячеек, их можно использовать, если противник вот-вот появится и окопы времени вырыть уже нет. Постоянное перемещение, на одном месте долго стрелять нельзя. Это обязательно. Так же среди многих наших бойцов и командиров пошли такие странные психологические болезни после летних отступлений, называемые «самолётобоязнь», «танкобоязнь» и боязнь окружения. Против них тоже есть средства. По окружению… Для примера приведу анекдот про комдива Чапаева. В штаб к Чапаеву вбегает его ординарец Петька и кричит. «Товарищ комдив, белые вокруг!» – «Так это отлично, Петька, значит, наступать можно в любую сторону». Не надо делать трагедии, если попал в окружение, держите голову трезвой и воюйте, ведь даже в тылу у немцев можно воевать. Пример пограничников это ясно доказывает. По самолётам… Почему-то среди бойцов и командиров властвует мысль, что из простой винтовки сбить самолёт невозможно. Полная чепуха. На кой нам тогда зенитные счетверённые пулемёты, которые эти самые самолёты сшибают за милую душу? У них же патроны такие же, что используются в винтовках, ну разве что специальные, пулемётные. Да, скорострельность, ёмкость лент и подобное имеет место быть, так ведь и боец не один будет стрелять. Если налёт застал колонну во время марша, то взвод бойцов выпустит навстречу самолёту, а лучше сосредоточить огонь на ведущем, на первом, от тридцати до сорока пуль. А если рота? Уже за сотню, ну а батальон за пятьсот, про полк я уже не говорю. То есть при залпе или при беглой стрельбе навстречу самолету будут бить пятьсот стрелков, а это очень много, кто-то да попадёт. Причём ведь могут стрелять и пулемётчики. Положил ствол на плечо второго номера и знай бей короткими очередями, подправляя прицел и стреляя. Для точной стрельбы при марше в дисках ручных пулемётов лучше иметь через один трассирующий, так пулеметчик, ориентируясь по своим очередям, сможет точнее стрелять. Опытные зенитчики на фронте именно так и делают, это я их опытом поделился. Командирам стоит написать методички, зарисовав, в каких позах бойцам стрелять, лёжа на спине, с колена, или используя удобные подставки. Более того, провести несколько учений, поднять тревогу во время марша, крича «Воздух», и смотреть, как бойцы рассредоточиваются по обочинам и занимают позиции для открытия огня. Дальше уже от вас зависит, если не собьёте, то не дадите бомбить прицельно, что уже хорошо, уменьшите потери. Ну а если какие недалёкие командиры будут говорить, что это пустая трата боеприпасов, попробуйте и увидите результат. Опыт быстро глаза открывает на многие вещи. Теперь по танкам… Многим частям обещают, что прибудете на фронт, дополучите всё необходимое, включая пушки и гранаты. Не верьте, сколько я ни общался с ранеными, ни разу обещанное выполнено не было. Поступайте как опытные командиры, прошедшие Испанию или другие конфликты. На месте дислокации, до приказа направиться на фронт, ищите пустые бутылки, набирайте их ящиками. Потому что на фронте бутылок вы не найдёте, фронтовики их давно собрали и использовали. Дальше, думаю, объяснять не нужно: залить бензин, и готова огненная смесь. Хоть какое-то средство против танков будет, а то некоторые наши части прямо с одними винтовками встречали танки.

Кстати, в одном эпизоде два даже целыми захватить смогли, без гранат и всего такого. Когда к ним в тыл прорвались два танка, за ними бросилось порядка тридцати бойцов. Они забрались на них и закрыли щели шинелями и разными тряпками. Экипажи подёргались и после переговоров сдались. Вот так смекалка им и помогла. Так что дерзайте, проявляйте смекалку. Ещё хотелось бы отметить один момент. Некоторое наши бойцы и командиры используют на передовой оружие противника. Вот только немцы, поймав такого бойца, всегда его убивают, потому, как ясно, что снят оно с убитого солдата вермахта, а для них это что доказательство убийства. Наши, между прочим, так же поступают. Потому, если увидите какого-либо бойца с автоматом или немецким карабином, то знайте, это отчаянный малый, который в плен сдаваться не собирается. Таким можно и нужно выказывать своё восхищение и уважение. Есть за что. И напоследок, чтобы оставить хотя какую-то память о себе и даже некоторую интригу, я задам в эфире простенький вопрос, с призом за правильный ответ. Звучит он так: что чувствует боец-красноармеец, стреляя из своей винтовки в ненавистного врага в форме вермахта? Приза будет два, это один из моих трофейных пистолетов, «вальтер», снятый с убитого лётчика с бомбардировщика, к нему кобура, запасной магазин и патронов тридцать штук. Этот приз для мужчин. Для женщин наручные часы, небольшие, и хотя они мужские, для женщин тоже подойдут. Это также трофей. Даже если мужчина правильно ответит, приза два, и будем ждать ответа от женщин. Можно звонить в редакцию, писать письма, обязательно с обратным адресом и данными отправителя, ну или сообщать. Выигрышные призы будут отправлены редакцией радио выигравшему, тогда же и сообщат в эфире правильный ответ на этот вопрос. Призы будут храниться тут же в редакции, контроль за правильным ответом и отправкой призов я попросил был принять на себя старшего редактора. Срок ожидания ответа месяц с завтрашнего дня. Повторю вопрос: что чувствует боец-красноармеец, стреляя из своей винтовки в ненавистного врага в форме вермахта? Хотелось бы исключить из этой игры фронтовиков, они знают правильный ответ, но не будем, пусть и у них будет шанс. Призы будут иметь именные надписи победителей. В принципе на этом всё, мне уже намекают, что эфир заканчивается, поэтому я прощаюсь с вами, товарищи радиослушатели.

Диктор, перехватив за мной эфир, начал дальше вести передачу, следующую урезали из-за меня, но видимо особо это никого не волновало, а я, прихватив гитару, покинул студию.

– Ну ты дал, – хлопнул меня на выходе по плечу главный редактор. – Знаешь, в этот раз было даже страшнее. Жутко. Скажу честно, ты много что рассказал, что говорить не стоило, совсем не стоило. Не нужно нашим гражданам этого знать, но на многое действительно открыл глаза. Даже я не знал об этом.

– Думаете, последствия будут? – немного заторможенно спросил я, пытаясь встряхнуться и прогнать отупение. Стал пощипывать руку, верное средство.

Эфир практически полностью морально высосал меня, поэтому я был сильно уставшим.

– Ну, врагов у тебя теперь стало много из высокопоставленных людей, – задумчиво пожевав губы, честно ответил тот. – Как я вижу, ты понимаешь, о чём я. Я с самим товарищем Сталиным разговаривал, это его просьбы я выполнял, и ты вёл эфир дальше, но по голосу я бы не сказал, что он недоволен тобой. Слышимость хорошая была. А насчёт последнего эфира, я думаю, ты прав. Не дадут его тебе больше.

– Ну я так и думал, даже рассчитывал на это, – слабо улыбнулся я. – Тяжело вот это всё рассказывать. А вот посмеяться я люблю, если согласитесь, юмор буду рассказывать, тогда ещё встретимся.

– Мы подумаем и сначала сами послушаем, – встрепал он мне волосы на голове. – Ладно, твоя идея с призами за правильный ответ мне нравится. Поддерживаю, тем более мне на это дали добро. Какой ответ, мне же нужно будет проверять?

– Толчок в плечо.

Хмыкнув, тот покачал головой:

– Долго отгадывать будут, у меня шесть вариантов ответа было и ни одного правильного. Это ты правильно срок в месяц указал. Призы сам занесёшь?

– Завтра забегу часов в шесть вечера. Нормально будет?

– Нормально. Идём, чаю попьёшь, потом моя машина тебя домой отвезёт, стемнело уже.

– Спасибо.

В редакции я задержался на полчаса. Потом меня отвезли домой, а когда я сам открыл дверь, меня Марина встретила, и я застал заплаканную сияющую маму, сидевшую на стуле на кухне. Вокруг все старшие были, бабушка, Таня, дед, остальных видимо уже уложили. Они тоже были, скажем так, радостны. Предчувствуя, что это не я стал причиной такого счастья, услышал от мамы:

– Письмо от папки пришло. Жив, вышел из окружения, даже не ранен. Тане письмо прислал.