Маги ловили на лету намеки. Они кивали, понимая, чего ждет от них верховный маг.

— Или же… к дальнему гарнизону слишком близко подошли туманы, мерзкие монстры пугают селян. Возможно, следуют нанести упреждающий удар там…

Бальтазар Тосса повысил голос:

— Миравингия будет первым королевством магов! Мы есть будущее!

— Будущее! Будущее!

Маги начали ритмично стучать кулаками по столу.

Я вынырнула из видения. Сколько времени я отсутствовала? По ушам ударили звуки отдаленного боя. Но главное, над главным зданием поднимался густой столб серого дыма.

Мадс!

Я бросилась туда… буквально, как мотылек летит на пламя.

Только бы успеть. Только бы все получилось. Сердце колотилось, во рту разливалась горечь, бок невыносимо болел от бега, но я не смела перевести дух.

Когда я добралась до обители заклинателей тумана, бой уже отодвинулся вглубь главного здания, а двор был пуст, если не считать нескольких тел. Я старалась не смотреть на мертвецов. Но мне пришлось перешагнуть через тело совсем молодого мага. Черты его лица были искажены ужасом, а широко распахнутые глаза застыли в изумлении.

На желтоватом песчанике стен, пола и потолка постоянно попадались выжженные отметины, хлопья сажи и пепла исполняли в воздухе причудливый танец. В тех местах, куда попадали боевые заклинания, камень оплавился и тек.

Неужели у Мадса столько сил. Или среди заклинателей были маги, обладающие такой смертоносной мощью.

И медленно двинулась во внутренний двор. Из-за колонны прямо на меня напрыгнуло что-то большое:

— Не ходи туда! Страх! Страх!

Это оказался Сартр. Он крепко держал меня за руку и не отпускал.

— Мне нужно…

Но тролль качал огромной головой и твердил:

— Нет, нет, нет.

Его пальцы впивались в кожу.

— Мне больно! Пусти.

— Нет, нет, нет, — хватка не ослабевала.

Откуда-то сверху доносились истошные крики. Так кричат поросята на бойне.

— Пойдем! Спрячемся. Нас не найдут. Никто.

Да, почему этот безумец прицепился ко мне.

— Иди один! Мне надо туда, — я махнула свободной рукой.

— Нет, нет, нет. Исмар сказал не пускать. Не пускать.

Совладать с ним никак не получалась, я упиралась, но он тащил меня по полу волоком. Я пробовала пинаться, но с тем же успехом можно было бить камень.

Кричать или звать на помощь я не рискнула. Да и кто бы меня услышал!

Я была на грани отчаяния, когда в голову пришло одно слово. И я сказала его вслух.

— Арайш-даар.

Так называли себя последователи секты тролльих колдунов-каннибалов, уничтоженных королем.

Тролль остановился, разжал лапищу. Эта махина бросилась в сторону и скорчилась в углу. Он завыл и начал раскачиваться и гудеть.

В другое время я бы порадовалась, что моя догадка оказалась верна, и Сартр все-таки имел к ним какое-то отношение. И про «гнездо» он говорил не просто так. В другое время… Но сейчас я должна была найти Мадса.

За моей спиной дико крикнул и раздалось угрожающее бормотание. Он читал заклинание. Вокруг него начал собираться туман. Сначала легкий и невесомый, как тончайшая прозрачная шаль, он ложился троллю на плечи и лаского окутывал.

Проклятье! Еще столько времени потрачено в пустую. Я закусила губа и ринулась искать Мадса.

А туман медленно но верно, начал захватывать замок. В ушах звучало бормотание заклинание Сартра, как будто слова отражались от стен и эхом катилось вперед.

Кто-то громко крикнул:

— Туман!

И он становился все гуще и гуще.

Я спешила, надеясь, что успею отыскать Мадса, пока туман не стал таким же густым, как это было в Башнях Пепла. Но даже самая легкая дымка изменяет предметы и путает направление, вскоре я перестала понимать, куда мне идти и потеряла направление.

Где-то рядом слышались звуки боя, крики и стоны раненных и умирающих.

Я увидела женщину из нашего отряда, она сидела, прислонившись к стене, прижимая к лицу окровавленную ладонь. У нее было рассечено лицо. Она то ли смеялась, то ли всхлипывала.

Я прошла мимо.

Мне начало казаться, что я навсегда останусь в проклятом тумане, никогда больше не увижу Мадса. И вдруг за одним из поворотов мне встретился Эйк.

Я увидела, как он перерезал горло магичке. Они с Мадсом не шутили, когда говорили, что это грязное дело. А тошнотворный звук теперь будет преследовать меня до конца жизни.