— Никогда бы не подумал, что нарушу сразу… три запрета… Да я везунчик просто… — прошептал я себе под нос, жадно сглатывая и возводя глаза чуть выше, любуясь красотой пляшущих энергий. — Красиво всё-таки… Очень красиво… Это того стоило…

Я никогда не лицезрел ничего подобного. Воистину завораживающее зрелище. Впервые на моей памяти стихии не противостояли друг другу, а работали в слаженном симбиозе.

У меня в мыслях не было нарушать древний договор и заветы. Даже на смертном одре в Мерраввине я не посмел этого сделать и заклеймить свой народ и себя позором. Но реанорцев больше нет, я последний, так и вдобавок еще и страшный эгоист. Я слишком многое сделал для своей расы, слишком многим пожертвовал. Надеюсь, они всё поймут. Поэтому отныне мне нести бремя этой вины и позора.

Сам не знаю почему, но оставаться одному в полумраке мёртвого мира совсем не хотелось, а пустота в душе росла всё более стремительными темпами. Правда, вместе с пустотой росла и невероятная слабость. Вихрь четвёртого оборота ослабевал всё сильнее, а вместе с этим угасало пламя моей жизни и страшное давление, что отпугивало пожирателей. В какой-то момент перед глазами всё затуманилось, а тело начало крениться вперед.

Практически сразу этим воспользовались окружающие меня со всех сторон твари. Они с еще большой скоростью рванули вперед, сужая кольцо, но удержать равновесие и обернуться лицом ко тьме мёртвого мира мне удалось в самый последний момент и вместо болезненного приземления всем телом заныл только многострадальный крестец, потому что неизвестно как, но получилось принять сидячее положение и опустить затуманенный взор в тёмную землю.

Вихрь вновь вспыхнул, но уже ослабевающей мощью, расходуя остатки моей угасающей жизни, но так или иначе своего я добился. Чудовища отшатнулись прочь.

— Да где вас… где же вас бесы носят? — отрывисто прошелестел я, искоса поглядывая на то, как ураган четвертого оборота начал ослабевать всё быстрее, а секунду спустя начал раздаваться едва уловимый треск. — Судьи… хреновы…

Трескалась в этот самый миг моя собственная одеревеневшая кожа во множестве мест из-за отката и перенапряжения рунного тела. Как ни странно, но из-за того, что организм почти не принадлежал мне, я не чувствовал боли, только речь начала сбиваться с ритма против моей воли. Взгляд в это самое время всё сильнее затуманивался, а затем перед глазами возник мираж… Прелестный мираж, который вызвал тёплую улыбку на губах. Прелестный для меня, ведь я вновь видел себя со стороны. Я видел… их. Видел… всех.

Это случилось недавно. Да, совсем недавно. Прямо перед их отбытием. Но складывалось впечатление, что подобное произошло вечность назад. Это один из тех трёх драгоценных дней, что теплились в моём сердце пуще других.

Совместное фото. Они захотели. Вначале был запечатлен я, затем девочки, после подключились неугомонные дети. Под конец был сфотографирован весь род Лазаревых. Вся его верхушка. Я видел всех отчетливо, словно сейчас они стояли все передо мной. Они улыбались, глядя на меня, точнее на то создание, в которое я превратился. Кто ободряюще, кто с виновато, а кто-то с грустью. Причем самому себе улыбался даже я. Бред… Полнейший бред… Но отчего стало легче на душе из-за их улыбок.

Князь Лазарев собственной персоной во главе. Алиша, Прасковья, Вика и Лира Лазаревы, стояли справа, на руках у них умостились дети. Марриуз, Лика, Флараса, Тар и их лучезарные усмешки. Хельга, Рита, Лиза и Анжелика находились слева. Вадим, Лёня, Ванесса, Гордей, Кирилл, Лена, Мария, Карз, Симонна, Охарз, Кертайс, старый брюзга и лисицы разместились чуть дальше.

Место нашлось для многих, и я наблюдал ныне за всеми. Видел каждую улыбку, каждую складку и морщинку на их лицах.

Правда, с какой отчетливостью я смотрел на присутствующих, и точно так же явно я слышал и последние слова жен, детей, друзей и сестры.

— Вернись…

— Вернись живым…

— Вернись, во чтобы то ни стало…

— Папа, возвращайся домой…

— Дядя Зеантар, мы вас будем ждать…

— Ты уж не рискуй, шеф…

— Простите… — прошептал одними губами я, с грустью глядя на чудесный мираж. — Простите… простите меня… Я и вправду хотел… Очень хотел…

Сцены начали стремительно меняться. Перед глазами в прямом смысле промелькнула вся жизнь. Вот секунду спустя я вновь нахожусь на той самой террасе. Только сейчас лежу на коленях у Прасковьи и Алиши и те с нежностью что-то шепчут на ухо. В слух следом вонзается радостный гвалт детей и наигранный рёв Зиула, а неподалёку слышу щебет Мелисы и жен картара, которые взяли в самую полноценную осаду остальных девочек.

Прекрасное времяпровождение. Замечательные и не забываемые моменты моего бытия. Вот только уже секунду спустя чуткие реанорские чувства уловили чужеродное вмешательство. Будь я сейчас на третьем обороте, то и не заметил бы их прибытия, но на четвертом… На четвёртом всё иначе…

Явились-таки.

Головы я поднять сейчас попросту не мог, но на моё изумление те не источали ничего. Будто бы и не было здесь никого. Только пустота и умиротворение.

А еще вдох спустя до невозможного игривый голос развеял весь чудесный мираж перед глазами.

— Так вот кто нарушил все писаные и неписанные заветы, — усмехнулась весело незнакомка, словно обращалась и не ко мне вовсе. — Сам ненавистник жизни собственной персоной и та еще заноза в моей заднице… Точнее уже в наших. Кто бы сомневался, что ты пойдешь на подобное. Если честно, то я помню все твои оскорбления в свой адрес. Все до единого! Меня коробило каждое твоё слово и ныне ты получишь по заслугам.