Миг погодя я успел заметить, как управляющая Жизни повернулась ко мне спиной и неспешно зашагала прочь. Силуэт её стремительно размывался, но секунду спустя перед моим взором образовалось очаровательное лицо Бээаллинарэ с раскрасневшимися веками.

— Ты… ты прекрасна… в любом обличие… как в смертном, так и… в бессмертном… Вы все прекрасны в моих глазах… — прошептал неразборчиво я, коснувшись полураспавшейся ладонью её волос. — Надеюсь… надеюсь… наш ребенок будет таким же… Прости… прости, что оставляю тебя и остальных… в столь сложный час…

— Нет, ты молодец, мой дорогой, — печально улыбнулась женщина, а по её щекам забежали две дорожки слёз. — Ты ни в чем не виноват… Ни в чем…

— Спасибо… — прошептал я, а глаза начали медленно закрываться против моей воли. — Я рад… рад… что умираю именно так… — улыбка моя вдруг стала чуть теплее и заглянув женщине в глаза я одеревеневшими губами и затихающим голосом произнес слова, которым учат каждого реанорца с рождения. — Аре кате… ла тийз… нор… ам… эс… фэр…

Глаза седовласого полностью помутнели, оставшись слегка приоткрытыми. Силуэт мужчины ныне напомнил неподвижное изваяние. Но до своего последнего вдоха Зеантар Ар-Ир Ор’Реанон остался верен себе. Последний реанорец испустил дух не на коленях, не лёжа и не моля о пощаде у врагов. Он остался стоять. Стоять с высокоподнятой головой глядя только вперед и в глаза той, кого безмерно уважал и почитал.

— Живое и мёртвое — канет и возродится, — тихо произнесла Бездна, нежно касаясь пальчиками еще теплого лица мужчины, а затем с трепетом поцеловала его в лоб. — Спи спокойно, последний сын Реанора…

Шаги удаляющейся Жизни замедлились в тот самый момент, когда дева пустоты произнесла заветные для любого реанорца слова. Несколько долгих мгновений над областью, в которой остановилось время повисла гробовая и томительная тишина. Причем взгляды всех присутствующих управляющих скрестились только на одном силуэте.

— Ты понесла от смертного, Бээаллинарэ, — вдруг тихо отозвалась судья Жизни, невольно остановившись. — Ты смогла сделать то, что считалось невозможным. Ты отделила себя от Астрала.

— Когда давно мы все являлись слабыми, но для него не существовало таких слов, как «слабость» и «невозможно», — вдруг с нежностью ухмыльнулась грустно та, продолжая смотреть в столь родное лицо. — Я лишь брала с него пример. Да и смертный ли он после всего, что сделал? Может ли смертный стоять против целого мира? Сумеет ли смертный противостоять странникам? Сдюжит ли смертный в сражении с порчей и с пожирателями миров? Да и исполнили бы последнюю волю смертного такие существа, как вы? Боюсь, что нет.

— Вот как, значит, — фыркнула игриво Жизнь, невольно возведя своё лицо к черному как смоль небу. — На протяжении всего своего существования он ни разу не воззвал ко мне добрым словом. Ни разу!

— Ты и сама прекрасно знаешь почему он так поступал.

— Возможно, ты и права, — хмыкнула удовлетворённо судья, медленно поворачиваясь к Бездне и глядя на то, как женщина подхватывает тело последнего реанорца на руки.

Несколько секунд управляющая Жизнью наблюдала за каждым трепетным движением опечаленной женщины, за каждым её взглядом.

— Три… — вдруг проговорила судья, повысив свой голос, словно обращалась не только к Бээаллинарэ, но и к другим управляющим. — Три момента не дают мне покоя. Первое — это дитя, что носит под сердцем дева пустоты. Его сила загадка даже для меня сейчас. Второе — это скверна, что распростёрлась по мирам, ведь необходим тот, кто возьмется за проблемы, что предшествуют интеграции и случившемуся. Третье — это его последние слова. Он посмел назвать бесценный дар Жизни… «подачкой». Какой подлый мерзавец! — судья хоть и говорила грубо, вот только та совсем не выглядела рассерженной, сейчас та была довольна собой как никогда прежде. — Надеюсь, все согласны с моими мыслями?

— С первым и вторым умозаключением я соглашусь. Он идеальный кандидат, — тихо отозвалась Смерть, подобно своей соратнице наблюдая за нежными движениями Бездны по отношению к мужчине. — Но третье… С третьим можешь совладать только ты. Тебе и решать. Однако слышать такое от тебя по меньшей мере… странно.

— Этот сумасшедший паразит интриговал меня, сколько я помню его, — усмехнулась судья.

— А если такое повторится? — не удержалось от вопроса Время, переглядываясь со Светом и Тьмой.