Домик отставного петти-офицера напоминал крестьянскую хижину, как и многие другие вокруг. По сути это была деревенька, в которой отчасти занимались сельским хозяйством, а отчасти кормились с проезжих, прибывающих в Лондон с юга.

Старый канонир оказался общительным и даже приятным человеком. От него не разило перегаром, он не извергал ругательства, как можно было бы ожидать от моряка. Его жидкие, но длинные седые волосы были аккуратно расчесаны, а одежда чиста и починена. С другой стороны, домик выглядел небогато, а синий сюртук был изрядно потёрт.

— Мистер Аткинсон говорил, вы служили канониром на корабле?

— Так точно, сэр, на шестидесятипушечном Детфорде. Старушку списали в прошлом году. И вот я не у дел.

— Хорошо. Потому что у меня есть для вас небольшая работа. Я собираюсь приобрести несколько двенадцатифунтовых орудий у купцов, которые их продают. Мне удалось добыть названия судов и имена капитанов…

— Двенадцатифунтовые? — перебил меня канонир. — Вы смеетесь, сэр? Наши купцы не таскают ничего тяжелее шестифунтовых, да и от тех, как видите, рады избавиться, едва французские или голландские приватиры исчезают с горизонта.

— Правда? — удивился я. — Но есть же берберы. Они не соблюдают перемирий.

— Не все плавают в Турцию. А тот, кто вступает в Левантийскую компанию, своих пушек не продает.

Я задумался. Для настоящей морской крепости шестифунтовая пушка была слабовата, но все же куда лучше наших фальконетов. С другой стороны, купцы не зря чурались крупных калибров. Те требовали много прислуги, пороха и весили слишком много. Небольшие же пушки, при необходимости мы могли поставить даже на галиоты.

— Пусть будут шестифунтовые, — согласился я. — Проблема в том, что мне негде испытать их до покупки, а у купцов, как мне говорили каждый второй ствол годится только на кнехты или привязь для лошадей.

— Это еще мягко сказано, — охотно согласился канонир. — Владельцы покупают обычно что подешевле, не им же плавать.

— Хорошо, мистер Слэйтер. Я заплачу вам три фунта за консультацию. И готов платить сверх того по пять шиллингов за каждый ствол, который окажется годным после того как я его испытаю. И буду убавлять общую сумму на три шиллинга каждый раз, когда ствол испытаний не выдержит.

— Это справедливо, — согласился Слэйтер. — Но где вы собираетесь их потом испытывать и как я смогу это увидеть?

— Не сможете, — развел я руками. — В этом вопросе вам придется положиться на мою честность. И премиальные будут начислены не скоро, лишь в следующий мой визит. Но мистер Аткинсон, я надеюсь, сможет выступить гарантом.

— Я напомню вам сэр, если вы вдруг забудете, — кивнул лодочник.

— По рукам, — сказал Слэйтор.

— Есть еще один вопрос, — сказал я. — Как вы полагаете, могут ли владельцы пушек брать плату каким-нибудь товаром? Чаем, или, скажем, мехами? Дело в том, что мне нужно вывести из оборота деньги, а это займет много времени. В то же время разнообразных товаров у меня полна коробочка. И цены я бы запросил гораздо ниже лондонских.

— Вряд ли они захотят связываться с чем-то кроме полновесной монеты. Но вы можете скинуть ваш товар прямо здесь. Если сойдетесь в цене.

— Здесь?

— Именно. Тут у нас каждый второй промышляет контрабандой. Сюда её поставляют с берега, здесь перепаковывают, делят на мелкие партии, добавляют лошадиного дерьма и соломы для веса, и уже в таком виде распределяют по лондонским лавкам.

— Хм. И вы могли бы выступить посредником, мистер Слэйтер?

Практически любой контрабандный товар можно было купить по дешевке во Флиссингене. Втрое дешевле, чем на рынках Лондона. Но мне пришло в голову подключить к цепочке свои сибирские предприятия. Ведь и шкуры следовало куда-то сбывать.

Для начала следовало пройтись по контрабандистским малинам с образцами товаров, посмотреть, что здесь может пойти? За образцами пришлось отправиться в Иркутск, благо Ангара в верховьях замерзает поздно, несмотря на сибирские морозы и все эти малые ледниковые периоды. Так что с окном проблем не возникло. Мало того, я попал в самое удобное время, когда большая расторжка в Кяхте уже закончилась, и товар скопился в Иркутске, ожидая санного пути на Ирбитскую ярмарку и за Урал. Никто не отказался бы получить прибыль прямо сейчас и освободить место на санях.

Терёха, мой доверенный человек, сообщил, что несколько знакомых купцов создали компанию. По ним мы и прошлись, собирая образцы чая, шелка и бумажной ткани. Ничего иного кяхтинская торговля предложить не могла. Но и здесь возникли проблемы. У сибиряков и лондонцев вкусы значительно различались. На зеленый чай в России, как и в Англии накладывали крупную пошлину, а от привычного туземному населению кирпичного в Лондоне воротили нос даже низшие слои. Зато чёрный байховый можно было перепродать с большей выгодой.