Если бы не доза алкоголя перед визитом заграничного принца, Нина бы ни за что не согласилась.

— Хорошо, но завтра утром опять его к тебе приведу!

— Нет! — уже на пороге воскликнула Настя и заскочила в дом не в силах унять сердцебиение.

Подруга лишь покрутила пальцем у виска и пригласила нежданного гостя переночевать на ее летней кухне. Лонгвей от всей души поблагодарил добрую женщину, а сам украдкой выпытывал о второй, сбежавшей не попрощавшись девушке.

— Ваша подруга, наверное, устала? — предположил он.

Нина фыркнула и махнула рукой, мол, не обращайте внимания на ее причуды.

— Вы одни здесь живете? Где ваши мужья?

— У меня мужа нет, я одна, — ответила искренне хозяйка. — А Настин в город уехал.

Она не видела как на мгновенье помрачнел незнакомец, искренне заинтересовавшийся молчаливой красавицей.

Конечно же никто из них остаток ночи не спал, слишком встревоженные и взволнованные неожиданной встречей.

В особенности потрясло случившееся Лонга. Соловьиная трель за окном и кваканье лягушек на удивление успокаивали. Это он с виду такой невозмутимый, словно каменный, а на самом деле внутри ураган, вырвавшийся наружу и сметающий всё на своём пути.

Сквозь полузакрытые веки мерещилась прекрасная дева с золотыми локонами, спадающими по хрупким плечам, ясные очи цвета лазурного неба, манили и приглашали утонуть в пучине сладких грёз. Ничто больше не могло удержать зародившегося в сердце чувства. Он вспомнил о далеком прошлом, возможно из прошлой жизни. Эта необычайная девушка уже была ему знакома и в голове возник ее образ: вот она идет по душистому лугу и мило улыбается, солнечные лучи играют в ее волосах, мотыльки порхают с цветочка на цветочек. Невероятная картина. От улыбки красавицы сердце замирает и готов отдать всё на свете, даже жизнь, лишь бы видеть прекрасное создание рядом, касаться нежной кожи, слышать тихий кроткий голос и ловить на себе смущенный взгляд.

О, Лонгвей влюбился впервые в жизни! Так долго ждал этого дня, так долго к этому шел.

И ни за что отныне не отступит. Настин, как назвала ее подруга, будет принадлежать только ему и плевать на обстоятельства и прочих. Это однозначно судьба, никаких сомнений. Сегодня случилось чудо и наследник империи Хемхает безмерно этому рад.

Настя натянула на голову подушку и с силой зажмурила глаза, искренне молясь и повторяя про себя: “Господи, хотя бы это всё было не правда! Пожалуйста, пусть мне это всё померещилось!”.

Ее смущал до безумия красивый незнакомец, пугал его неожиданный визит. И зачем только поддалась прабабкиным уговорам, теперь беде не миновать, чуяло сердце. Спазмом свело кишечник и тот тяжко застонал и булькнул.

— Господи, пусть он завтра же уедет, пожалуйста! — прошептала она.

А сердце чуяло — незнакомец не уедет ни завтра, ни послезавтра. И где-то глубоко в душе, в самом укромном уголочке сознания, Настя была этому безумно рада.

Чудо продолжалось — волшебство нового дня. Солнце медленно поднималось из-за равнин, разгоняя мрак ночи, легкий пар дымкой стелился по цветущим лугам, щебетали ранние пташки, умывались в росе насекомые. Лонгвей вышел на крыльцо, вздохнул полной грудью деревенский свежий воздух — вот оно счастье.

— Да стой ты, шалапута! — раздалось, как гром среди ясного неба, это Нинка ругала непослушную корову.

Скотина бежала, вытаращив глаза, в неизвестном направлении. Мимо пастух гнал стадо, коровы дружно заревели, поздоровавшись с подругой. Нина отругала строптивое животное, тем самым успокоив, корова прибилась к процесси и по дороге мирно пощипывала траву.

— Зараза! — все еще ругалась Нинка, вытирая испарину со лба. — Ой, доброе утро! — только сейчас она заметила ночного гостя и смутилась, чувствуя себя неуверенно в рабочем халате и с косынкой на голове.

— Доброе утро! Я вчера забыл спросить, как вас зовут?

— Меня? Меня — Нина.

— Очень приятно. Моё имя Лонгвей Хемхает, но можете называть меня просто Лонг. Думаю, вам будет легче для языка.

— Чего? — последнее Нинка не очень поняла, при чем тут ее язык.

— Моё имя, возможно, для вас сложное.

— А! — догадалась она. — Для произношения! Хорошо, договорились.

Отец высунул лицо в дверной проем и пристально изучил незнакомца, ничего не сказав, засунул лицо обратно. В этом доме всем управляла Нина, поэтому вправе делать всё что угодно, даже китайцев приводить. А в том что мужчина на их подворье китаец, Степан не сомневался. Кто же еще, если не китаец?

Хозяйка нервно убрала выбившуюся прядь под косынку и любезно предложила позавтракать.

Лонгвей ей низко поклонился, также любезно приняв приглашение.