“Придет время, встретишь и ты свою судьбу”, — пророчила она.

И вот нежданно-негаданно, этот час пришел. В богом забытой глубинке, за тридевять земель Лонгвей встретил ее — самую прекрасную из женщин.

Настин не шла в сравнение ни с одной из бывших пассий героя-любовника. Своеобразная, милая, необычайная, его нежный цветочек, который хотелось оберегать, холить и лелеять.

Его почтительное отношение подкупило Настю, прежде к ней никто так не относился, словно к богине сошедшей с небес.

Лонгвей умолял позволить остаться хотя бы еще на одну ночь и Настино сердце оттаяло.

“Что ж, будь что будет”, — решила она, но Нинку ни на шаг не отпускала.

Вечером они втроем сидели на лавке и говорили о каких-то незначительных вещах, вроде погоды. Лонгвей ловил каждое слово любимой и впитывал словно губка, смотрел с обожанием и проявлял бесконечную заботу, интересуясь: не холодно ли ей, не жарко, не голодна ли, не мучает ли жажда.

Нинка смотрела на них и завидовал белой завистью, вот бы и ей так повезло, чтобы тоже любили до умопомрачения.

А Лонг готов был исполнить любое желание прелестной нимфы, покорившей его сердце, засевшей там навеки-вечные. Но Настя ничего не желала, боролась с собой изо всех сил, чувствуя возрастающую симпатию и нежность к мужчине, которого очаровала.

Ох, если бы не это зеркало! — сокрушалась она. Разве посмотрел бы на нее этот красавец миллиардер? Да ни за что бы в жизни, мимо бы прошел, не оглянувшись. С сожалением она понимала, что слишком обычная для него. Их социальное неравенство ни одно волшебство не исправит, поэтому Настя стеснялась, чувствуя себя неловко в компании холеного красавчика.

А на него уже приходили посмотреть как на диковинку, из соседних сел приезжали и фотографировали издалека. Некоторые смельчаки подходили ближе и просили сделать совместное селфи, уж очень Лонгвей выглядел колоритно для сельской местности, настоящая звезда Березкино. Что еще больше застопорило Настю. Она украдкой поглядывала на него и с горечью осознавала, что совсем ему не пара.

На улице стемнело, заквакали лягушки и Нинка покрякивая им в такт поднялась, держась за больную поясницу.

— Поздно уже ребята, пойду спать.

Настя спохватилась, до колик в животе боясь остаться наедине с привороженным.

— Подожди, я тоже иду!

— Позвольте я проведу вас хотя бы до порога? — ему невозможно было отказать, настолько он обаятельный и Настя молча кивнула.

Она быстро дошла до двери и быстро пожелала ему спокойной ночи.

— Могу я вас подержать за руку, Настин?

Она не стала исправлять его, пусть называет как хочет, к тому же “Настин” звучит как-то особенно, по заграничному.

— Хорошо, — Настя протянула ладошку.

Лонгвей бережно взял ее, словно сокровище и поднес к губам, нежно прикоснулся сначала к тыльной стороне, затем к внутренней. Толпы мурашек пробежали по спине Анастасии, невинный поцелуй смутил ее больше, чем пошлый кадр из порнофильма.

— Спокойной ночи, — прошептал Лонгвей и медленно отпустил руку.

Этой ночью он опять ютился на летней кухне Нины, гостиниц поблизости не было и привыкший к роскоши миллиардер чувствовал себя прекрасно на старой тафте, стонущей от каждого движения.

Настя скрылась в доме и на всякий случай заперла дверь. Она боролась как могла, но не могла отрицать возникшей между ними симпатии. Ее тянуло к Лонгу, как магнитом и то ли еще будет.

— Ой-йой-йой, — прошептала она оперевшись спиной о холодную стену.

Фантастическая ночь разукрасила всё синим и фиолетовым, луна серебрила траву и верхушки деревьев. Лонгвею впервые хотелось кричать от счастья, чувство эйфории и эндорфины кружили голову. И тяжело было представить, как он жил прежде без любви.

Одна сплошная тайна эта любовь, возникает из ниоткуда и также исчезает в никуда.

Нинка ворочалась в постели, не в силах остановить поток мыслей. Ей безумно хотелось чувствовать горячее мужское тело рядом, не только лишь ради утех, но и ради внутренней гармонии. Сколько еще куковать одной одинешенькой на свете? Разве не говорят, каждой твари по паре? Где же в таком случае ее тварь? Ну или пара?

Неведомая сила тянула ее к волшебному зеркалу. Эта сила исцеляет болезни, лечит смертельные раны и дарит жизнь. И имя ей любовь. Именно ради любви Нина плевать хотела на последствия.