Тотем

Могла ли знать Кайра — дочь князя Лисбора, что пожаловавший к вратам княжества муж изменит её жизнь? Что в один день она лишится всего, окажется в чужой стране, скованной снегами и льдами, где нет ни одной живой души, которая не желала бы ей смерти? Знала ли, что обретёт настоящую любовь там, где ждала только горечь и боль?

На истоке времён, когда человек жил с природой в гармонии тела и духа, люди умели принимать облик зверей. С годами связь людей и природы слабела. Людской род терял свою силу и способности, а тех, кто умел принимать облик зверя, называли энайдами — людьми, следующими зову Тотема. Осталось несколько известных племён: лисы, росомахи, лоси и медведи. Они создали свои княжества, объединив людей одной веры и одного тотемного зверя.

В горах Самсет возвышается тотемный символ единства всех энайдов, но алчность и жажда разъединили их вечной враждой и пламенем войны. И лишь тот, кто принял Тотем и следует голосу зверя, может объединить все народы.

На ис­то­ке вре­мён, ког­да че­ловек жил с при­родой в гар­мо­нии те­ла и ду­ха, лю­ди уме­ли при­нимать об­лик зве­рей. С го­дами связь лю­дей и при­роды сла­бела. Люд­ской род те­рял свою си­лу и спо­соб­ности, а тех, кто умел при­нимать об­лик зве­ря, на­зыва­ли энай­да­ми — людь­ми, сле­ду­ющи­ми зо­ву То­тема. Ос­та­лось нес­коль­ко из­вес­тных пле­мён: ли­сы, ро­сома­хи, ло­си и мед­ве­ди. Они соз­да­ли свои кня­жес­тва, объ­еди­нив лю­дей од­ной ве­ры и од­но­го то­тем­но­го зве­ря.

В го­рах Сам­сет воз­вы­ша­ет­ся то­тем­ный сим­вол единс­тва всех энай­дов, но ал­чность и жаж­да разъ­еди­нили их веч­ной враж­дой и пла­менем вой­ны. И лишь тот, кто при­нял То­тем и сле­ду­ет го­лосу зве­ря, мо­жет объ­еди­нить все на­роды.

***

Росомахи не любили покидать свои снежные леса. Их границы были мечены глубокими бороздами на вековых стволах — следами длинных когтей, и этого было достаточно, чтобы любое живое существо сторонилось этих мест. Но сейчас росомахи выходили из-под заснеженных лапищ замшелых елей, недовольно щурясь яркому свету, и один за другим украдкой оглядывались назад — все, кроме вождя. Он, казалось, был слишком погружен в свои мысли, чтобы заранее тосковать по дому. Что-то тяготило его, и это чувствовали люди, переглядываясь с сомнением, но в душу не лезли. У князя нрав горяч, а рука тяжела, не приведи Зверь попасться…

Они бы не вылезли из своих лесов, если бы не крайняя нужда. Смута северных соседей подорвала шаткий-валкий мир, на границе было опасно, что ни день — то росомахи гнали со своих земель зарвавшихся чужаков, потерявших всякий страх бродить по лесам как дома. Всем было известно, что росомаху не затравишь и на свору не выманишь, на чужие земли она не позарится, но свои будет защищать до последнего вздоха.

Их было слишком мало, чтобы выстоять. Им нужна поддержка. И можно только догадываться, насколько плохи дела Росомах, чтобы те выползли из своих берлог и появились на лисьих землях.

Гонцы принесли в форт известие, что переступившие границу чужаки идут с миром и дарами — свататься к дочери лисьего князя. Для лисьего князя это не стало новостью — приезд гостей был ожидаемым, переговоры велись уже не первую неделю и завершились намерением укрепить мир и заслать сватов. Когда под стенами Лисбора появились два десятка вооруженных мужчин верхом на крепких, лохматых лошадях, горожане попрятались в дома и на стену и сунули во все щели любопытные носы. На угрюмых северных воинов смотрели с опаской, но не могли отвести взгляда — не каждый день доведётся увидеть живьём тех, кто поклоняется Росомахе. Об их свирепости ходили легенды, соседние племена обходили их стороной, а потому и не видели никогда.

Остановившись, воины спешились, и их рослый князь ступил под бревенчатые стены, задрав голову и встретившись взглядом с повелителем лис. Не отводя взгляда, мужчина с лязгом достал меч из ножен и воткнул остриём в рыхлую землю — символ отказа от войны.

— Мир тебе и твоему дому, Торвар Рыжий, средний сын Великой лисицы, владыка сизых лесов. Я Сэнтинел, сын Сартра. Вождь Росомах, — низким, хрипловатым голосом произнёс чужак, призывая на помощь всю дипломатию, на которую он был способен. Воины, стоя за его спиной, ловили на себе настороженные взгляды и слушали своего вождя, зная, что этот его грозный тон на самом деле верх дружелюбия и миролюбивости в голосе.

Переговоры под городскими стенами во всю мощь луженых глоток длились не так уж долго. Росомахи обозначили намерения — пришли с миром и дарами, призывали договориться о дружбе и скрепить договор брачными узами. Князю всё больше не нравилось, что его держали под стенами и не пускали за ворота. Значит, не доверяли. Стиснув зубы, Сэт дожидался, когда надтреснет мудрость и бдительность лисьего князя, и им наконец доведётся сесть за стол переговоров.

— Хороши твои намерения, сын Росомахи, но будет последним словом воля дочери — пойти за тобой или нет. Позовите Кайру! — приказал Торвар, и от него в сторону тут же метнулся шустрый слуга. — Пусть посмотрит на жениха.

Какой была дочь лисьего вождя? Сэт редко думал об этом, но если уж забредала в его голову такая шальная мысль, то Лисица мнилась ему мудрой и гордой женой, которая, что говорить, сможет сгладить крутой характер Росомахи. Правды ради, этот вопрос занимал его меньше всего — в союзе с лисьим вождем Росомаху больше прельщал выгодный военный союз. Подружиться с лисами означало выйти на арену войны с громким заявлением о том, что с росомахами придётся считаться больше, чем когда-либо. Отступить от границ и помнить о страшном союзе Хитрости и Ярости. А уж какой при этом окажется лисонька…

Да Зверь её знает. Сэту было всё равно, он любую стерпит, если старый Лис примет его как своего зятя.

Тревожные вести о лютых гостях долетели в Лисбор с первыми птицами. Лисий народ славился своей мудростью и хитростью. Годами князья держали свою территорию, избегая бесполезных войн — всё решалось миром, словом, умом и с такой хитростью, что никогда ещё княжество сизых лесов не знало поражения или удара по своей гордости, по своим землям. Они жили в мире и благодарили за то своих Владык, своего Духа.