По лицу Мелиты скользнула тень подозрения. Ну конечно, зачем Авроре интересоваться Рэндаллом, если она утверждала, что не любила его, как мужчину?

– Я хотела бы знать о нем больше, чтобы рассказывать подрастающем сыну, каким благородным мужчиной был его отец. Ради Райнера я готова была жить в браке без любви, но то, что мой сын лишился любви отцовской… – Еще несколько скупых слезинок потекли по ее лицу.

Взгляд Мелиты сразу же смягчился, и она сжала ладонь Авроры.

– Рэндалл стал бы замечательным отцом, в этом я даже не сомневаюсь.

«Он и так был самым лучшим отцом», – с грустью подумала Аврора, вспоминая, как он ночами вскакивал с постели от малейшего кряхтения Райнера и баюкал его на руках, напевая колыбельную на арденийском наречии.

– Рэндалл с детства был уникальным, не таким как все, – продолжала Мелита с тоской в голосе. – Когда все мальчишки из дворянских семей валяли дурака, убивая время на бессмысленные игры, Рэндалл ни минуты не тратил впустую. Он постоянно учился, обожал экономику и военную стратегию, часами пропадал в библиотеке.

«Какая чушь, – подумала Аврора. – Он мечтал хотя бы ненадолго побыть простым ребенком, не обремененным грузом ответственности. Он завидовал беззаботности других детей».

– Он всегда был серьезным, собранным, предельно сдержанным. Ему были чужды праздные разговоры и дурачества, присущие молодым людям его возраста.

Аврора с трудом подавила всхлип, вспомнив, как они устраивали бои подушками и смеялись так громко, что на их крики сбегались перепуганные слуги. Рэндалл часто хохотал до слез от рассказов Авроры о ее детских проделках с братьями.

– Рэндалл был галантным и скромным. – Мелита тихо хихикнула. – Видели бы вы, как он краснел, когда делал мне комплименты. Даже будучи зрелым мужчиной, он не позволял себе вульгарных шуточек, какими сыплет, скажем, его брат принц Тристан, нахальных улыбок и двусмысленных намеков. Таких целомудренных людей, как Рэндалл, днем с огнем не сыскать.

Аврора тихо закашлялась, чтобы подавить сорвавшийся с губ нервный смешок.

Она вспомнила, как Рэндалл заставлял ее сгорать от стыда вперемешку с возбуждением своими откровенными шутками, с которыми даже подколки Тристана не шли ни в какое сравнение. В горле мигом пересохло, и она с трудом проглотила слюну. Потом наконец оглянулась на Мелиту, которая смотрела на фонтан мечтательным взглядом с грустной поволокой.

И тут ревность и ненависть к ней улетучились. Исчезли, словно их и не было. Мелита никогда не знала Рэндалла по-настоящему. Никогда не видела его истинную натуру. Она придумала себе идеальный образ принца и любила его.

Аврора, напротив, знала настоящего Рэндалла. Знала всех его демонов, все его недостатки и слабости, все изъяны характера. Она принимала его таким – неидеальным, настоящим – и таким же любила.

– А еще Рэндалл, как никто из моих знакомых, тяготел к творчеству. Он обожал музыку, играть на фортепьяно и скрипке.

Снова неверно. Рэндалл не любил играть на музыкальных инструментах. Он рассказывал, как был счастлив, когда дедушка разрешил ему бросить изучение музыки.

– Но больше всего Рэндалл любил рисовать…

Аврора спохватилась. Вот он, нужный момент.

– Да, это я знаю. – Она улыбнулась уже более открыто. – Он мог рисовать с ночи до утра. Я вам кое-что принесла. Один из последних его рисунков. – Она протянула удивленной Мелите тубу.

Девушка открыла крышку не с первого раза. Ее руки заметно дрожали. Когда развернула свиток с портретом, она снова заплакала.

– Он так прекрасен… – Мелита всхлипнула, ласково проводя пальцами по линиям рисунка.

Аврора почувствовала укол вины за то, что вручила ей работу другого художника.

Но Мелита даже не поняла этого.

– Спасибо вам, княжна Аврора, – с искренним воодушевлением поблагодарила Мелита. – Что я могу для вас сделать?

Аврора потупила взор.

– Для меня будет большой честью, если мы станем добрыми приятельницами… Я ведь за два с половиной года жизни в Ардене так ни с кем из женщин и не сдружилась. Все из-за моего грубого нрава. – Она добавила в голос нотки досады и сожаления.

– Что вы, княжна! Вы замечательная. Я буду только рада стать вашей подругой. – Мелита улыбнулась сквозь слезы.

Вдох. Выдох. Несмелая улыбка тронула губы Авроры, а в глазах появился восторженный блеск.

– Спасибо вам, леди Мелита.

– Зовите меня Мэл. – Она крепко обняла Аврору за плечи, и та с сочувствием похлопала ее по плечу.

Ревности не осталось. Но сердце теперь разъедала вина перед Мелитой и перед тем, чьи чувства она так вероломно предала.

Когда Мелита ушла, Аврора убедилась, что ее никто не видит и не слышит, и горько расплакалась, прижимая ладонь ко рту.