Проснулся Рэн. Так она звала сына Уилла.

Аврора никак не могла пересилить себя и называть племянника полным именем, и уж тем более ее язык не повернулся бы использовать имя Рэй.

Аврора отдала игрушку сыну и устремилась к колыбели, в которой лежал малыш. Рэн поджал ножки и плакал так громко, что у нее зазвенело в ушах.

– У тебя снова болит животик, солнышко? – с неподдельной заботой спросила она и подхватила его на руки, раскачиваясь с ним из стороны в сторону. Малыш положил голову ей на плечо и немного успокоился. Аврора гладила его по белокурым мягким локонам, поглядывая на Райнера, который лежал на ковре и увлеченно грыз деревянного ворона.

Райнер и Рэн отличались не только по возрасту.

Ее сын был активным непоседой. И хотя он только недавно научился ползать, его нельзя было оставлять без присмотра ни на минуту. С его лица почти не сходила очаровательная улыбка с ямочкой на щеке.

Рэн же, напротив, был беспокойным и слабым ребенком. За свои полгода он уже несколько раз переболел зимней хворью, и Аврора провела немало бессонных ночей подле его колыбели. Он постоянно капризничал, и мало кто из няней был способен справиться с его истериками. Аврора, к ее собственному удивлению, смогла найти подход к малышу. Ее сердце обливалось кровью от осознания того, что Рэн не познал материнской любви и заботы.

С приездом сына, хвала Единому, Уилл немного пришел в себя и проводил с ребенком много времени. Он стал меньше пить и даже пытался наладить дела с правлением в своих землях. В эти дни он как раз отсутствовал в Ардене, потому что уехал в Блэкстоун. Рэн для Уилла, как и Райнер для Авроры, стал прочной связующей нитью с тем прошлым, в котором он был счастлив с любимой женой.

В их отношениях с Уиллом ничего не изменилось. Они бывали вместе только в детской, а в другое время супруги почти не разговаривали. Общее горе должно было их сплотить, но брак встал между ними непреодолимой стеной. Если раньше Аврора испытывала к Уиллу сестринскую симпатию, то сейчас, находясь рядом с новым мужем, чувствовала напряжение, которое достигало своего пика, когда они раз в месяц делили супружеское ложе. В эти ночи они не говорили, даже не смотрели друг на друга. Каждый поворачивался лицом к стене и отсчитывал минуты до рассвета.

Рэн уже начал засыпать, когда раздался тихий стук в дверь.

– Ваша Светлость. – В комнату вошла служанка Мередит. – В замок пожаловал Его Высочество принц Тристан. Он просит вашей аудиенции.

– Если принц не возражает, проводи его сюда. Он давно не видел племянников.

Услышав его имя, Аврора вспомнила недавний сон, который вызывал у нее светлую грусть вперемешку с щемящей тоской.

Это был не просто сон. Воспоминание из прошлой жизни, где они с Рэндаллом были вместе. Он был ярким и реалистичным настолько, что Аврора будто вдыхала родной аромат летних ягод и скошенной травы, слышала шелест летнего дождя за окном и ощущала теплое дыхание на макушке.

– Расскажи мне что-нибудь из детства, – знакомый голос ласкал ее ухо мягким бархатом.

– Что бы ты хотел услышать? – Она подняла голову с его плеча и поудобнее устроилась на коленях мужа.

– Об очередной твоей проделке, конечно же. – Рэндалл улыбнулся и ласково провел рукой по ее плечу, как бы невзначай спуская рукав сорочки.

Аврора не стала поправлять его, напротив, демонстративно распустила узелок на завязке воротника и довольно улыбнулась, когда его взгляд жадно скользнул по вырезу на груди.

– Однажды, когда мне было тринадцать, – начала она будничным тоном, – мы с Яном, Киром и Дирком устроили каток прямо в церемониальном зале.

– Каток? Как вам это удалось? – изумился Рэндалл.

– Мальчики подкупили стражников, чтобы те не доложили дяде, и под покровом ночи притащили в церемониальный зал три бочонка воды и залили ею пол. Окна распахнули настежь. – Аврора виновато прикусила губу. – Обычно в той части замка мало кто появлялся, да и зал открывался только ради торжеств. Мы планировали прийти следующей ночью и покататься на льду. Кто знал, что дядя планировал устроить там небольшой семейный пир в честь сорокалетия тетушки Арии. Представь, как разгневался дядя, когда ему пожаловались, что весь пол в зале покрыт тонким слоем льда, а служанка уронила поднос с запеченным ягненком, поскользнувшись на нем.

Рэндалл слушал ее, беззвучно посмеиваясь и качая головой. Его улыбка была для Авроры сродни восходу солнца на мрачном небосклоне.

– Какое наказание придумал для вас дядя?

– Тетушка Ария заставила меня целую неделю помогать портнихе с вышивкой на скатертях. А ты знаешь, как я ненавижу возиться с шитьем! – Аврора возмущенно взмахнула руками. – Но мне повезло больше, чем братьям. Им запретили покидать замок в течение целого месяца. Ну а ты что, любил проказничать в детстве?

Рэндалл нахмурился и задумчиво почесал бровь.

– Не припомню, – с досадой сказал он. – Я редко играл со сверстниками. В свободные от учебы и тренировок часы я рисовал или спал. На проказы у меня и вовсе не оставалось времени.

Рэндалл небрежно улыбнулся, но она уловила в его взгляде тень грусти. Ей стало больно за мужа. У него даже детство нормальное отобрали.

Повисла неловкая пауза. Аврора уже хотела было отвлечь Рэндалла от грустных мыслей поцелуем, как вдруг его лицо озарилось мальчишеской улыбкой.

– Я вспомнил! – с энтузиазмом воскликнул он. – Однажды во время семейного ужина мы с Уиллом подкинули Тристану в тарелку с супом головастиков.