— Задача! — смущенно проговорил Алексей Петрович и вдруг нашелся: — Это уж вы должны разъяснить.

— А сами, сами?

— Ну, ежели хотите, я так думаю. Молодое у нас дело — это я насчет промышленности, — опыта маловато. Техника, надо сказать, еще не на высоте…

— И сознание, тоже пока не на высоте, — подсказал нарком. — И культура. И организация труда. Да и живем трудновато. Верно?

— Нечего скрывать.

— И не будем, — сказал Орджоникидзе, ударил рукой по колену, легко поднялся, поправил фуражку, застегнул пальто.

— Выработку мы поднимем, — пообещал Алексей Петрович, — поднимем, товарищ Серго. Мы помним решение партсъезда: дать в этом году семнадцать миллионов тонн чугуна.

— А говорят, что за границей сталь уже обгоняет чугун, стали больше дают, — сказал кто-то из рабочих.

— Правильно, больше. За счет железного лома. Они там целые пароходы в мартеновские печи бросают. А мы что бросим? Деревянную соху? — Нарком помолчал, оглядывая собравшихся вокруг него рабочих. — Темпы надо поднимать. Мы, между прочим, рассчитываем на ваш встречный план… Конечно, и мы виноваты, не научились еще как следует руководить…

— А вы, Григорий Константинович, не печальтесь, одним словом, мы на ваше руководство не жалуемся. Не знаю, как начальники…

Рабочие засмеялись.

— Каша в столовой последние дни погуще пошла!

Алексей Петрович заметил Леньку Наугольникова и погрозил ему. Нарком улыбнулся, потом серьезно сказал:

— Одно радует, что черная металлургия во вторую пятилетку вступает солидно вооруженной и с огромным заделом капитального строительства. Но строить надо побыстрее и осваивать получше. Вон как долго со Сталинградским тракторным возились. Сперва не мы им владели, а он нами.

Алексей Петрович вспомнил давний спор Николая с Плетневым и поинтересовался:

— Значит, это правда, что там не все сразу получилось?

— Да, не сразу. Один американский инженер сказал нам: «Завод-то вы построили, такого завода в Америке у нас нет, но я очень сильно сомневаюсь, что вы его пустите. Не хватит сил. Лучше вы наймите у американцев людей, которые вам этот завод пустят». Но ничего, пустили. Я сам наблюдал, с каким видом рабочий смотрел на конвейер, с которого сходил первый трактор. Так смотрел, словно ждал не машину, а сына-первенца.

— Понимать надо! — восхищенно проговорил мастер.

Собираясь уходить, Орджоникидзе спросил:

— Давно здесь живете?

— С первого дня.

— Нравится?

— Уезжать не собираюсь. Прижился. Да и кое-что нажил.

— Алексей Петрович у нас богатый! — сказал Ленька Наугольников, выглядывая из-за чужого плеча.

— Богатый? Еще бы!

И мастер обвел рукой все вокруг. Орджоникидзе невольно проследил за его взглядом, окинувшим огромную строительную площадку — от желтой вершины рудничной горы, окрашенной голубоватой дымкой, до огромных сверкающих металлом громад, среди которых построивший их человек мог легко затеряться, и сказал:

— Верно, Кремнегорск — собственность рабочего класса. Но вы не очень-то гордитесь, не присваивайте себе. Вся страна помогла вам строить завод, страна вам ни в чем не отказывала. Этого ни один кремнегорец не должен забывать.

И Серго Орджоникидзе крепко пожал руку Алексею Петровичу.

Ночь.

Последняя проверка. Все ли готово? Оживут ли металлические узлы?

Первый час ночи, а в цехе так много людей… Нечаев пытался быть строгим, отправить домой того или другого, но ничего не выходило. В самом деле, попробуйте-ка прогнать вот этих двух. Они давным-давно закончили смену. Но цех стал им родным домом. Они проводят здесь все дни. Здесь познакомились. Здесь подружились. Он держит ее руку в своей руке, кивает в сторону последнего пролета, где за скрещениями металлоконструкций видно ночное небо. Там, за переплетами стальных креплений, их рабочее место. Там они оставили то, к чему вернутся завтра на рассвете.

— Привет, Евграф Артемович! — кричит парень.

— Здравствуйте, — говорит девушка. — Пришли посмотреть свою работу…

Как же он прогонит их после таких признаний?

Нечаев здоровается, удивленно пожимает плечами.

— Что это так много народу сегодня?

— А вы как будто не знаете? — улыбается девушка.

— Еще больше будет! — весело уверяет парень. — К утру ближе.

Нечаев машет рукой, идет вперед.

Прямо на него бежит Ленька Наугольников.

— Куда? Ступай домой.

— Так ведь я, товарищ начальник…

Нечаев знает, что Ленька, несмотря на громоздкость монтируемых механизмов, несмотря на их сложность, умеет хорошо подогнать одну деталь к другой. Он работает вместе с Алексеем Петровичем, пролезает в любую щель, куда не мог бы проникнуть большой и с виду нескладный бригадир Егорычев. Иные детали бывают во много раз больше самого Леньки. Сперва он робко оглядывает их, потом, когда прилаживает к месту, смотрит на них уже совсем по-другому, сверху вниз, не умея скрыть мальчишеской гордости.